Судя по последним новостям из Европы1, те, кто активно выступает против карантинных ограничений, во главу угла ставят собственное нежелание быть «как все», подчиняясь приказам властей. Sheeple, людьми-баранами, послушно грядущими в цифровое рабство, — вот кем считают окружающих законопослушных граждан ковид-диссиденты. Билл Гейтс, Сергей Собянин или Ангела Меркель — не важно, кто олицетворяет настоящих и будущих господ мира. В своей уверенности, что пандемия коронавируса — это заговор мировых элит, солидарны ковид-диссиденты в России, США и странах Евросоюза. Что движет этими людьми и откуда они черпают информацию, подкрепляющую еще большее недоверие к институтам власти и экспертному знанию? Возможно ли сознательное изготовление теории заговора на экспорт — например, в российских властных кабинетах?
Глобальная циркуляция теорий заговора в период пандемии, порождающая глобальное же отсутствие доверия политикам, ученым и медикам, — тема настолько же актуальная, как ежедневные сводки борьбы с коронавирусом. «Инфодемия» рискует стать словом года наряду с «социальным дистанцированием» и «коронавирусом». Пожалуй, впервые наша «глобальная деревня» переживает драму человеческую, финансовую и политическую в режиме онлайн, будучи связанной миллиардами невидимых каналов информации. И в этой непростой ситуации теории заговора получили невероятное количество преимуществ.
Социальные сети и мессенджеры стали главной площадкой для бытования разного рода страхов обывателя: врачи-отравители, Билл Гейтс, жидкое чипирование, наконец, государство, через приложения на смартфонах проникающее в глубины нашей личной жизни2. От государства спрятаться некуда, а многие граждане и сами готовы расстаться с частью своих прав, чтобы почувствовать себя более защищенными от зловещей болезни. Когда большинство готово поступиться своей свободой, чтобы быть защищенным государством, немногие, кто опасается оказаться под властью цифровой диктатуры, выходят на улицы с демонстрациями и отказываются следовать рекомендациям сохранять «социальную дистанцию»3. Для них социальные сети стали важным инструментом для поиска единомышленников, объединения и быстрой передачи информации. Но в прошлом, задолго до появления интернета, такое уже случалось.
Как распространяются конспирологические теории
Теории заговора в течение нескольких веков активно циркулировали по европейскому континенту и в моменты кризисов очень быстро овладевали умами тысяч человек. Появление новых способов коммуникации всегда играло на руку распространению теорий заговора, хотя они не перестают передаваться и традиционными способами, из уст в уста — в качестве слухов и городских легенд4.
Первая мировая «инфодемия», напрямую связанная с масштабными политическими событиями, случилась на рубеже XVIII и XIX веков: эхо Французской буржуазной революции очень быстро долетело до соседних стран, Великобритании, США и даже Российской империи. Уже через несколько лет интеллектуалы Европы и США, с ужасом смотревшие на террор в якобинской Франции, угадывали за спинами революционеров иллюминатов — членов супертайного общества внутри ордена масонов, штыком и гильотиной насаждавших Просвещение. Французский аббат Баррюэль, шотландский профессор Робисон и американский пастор Морзе сделали все возможное, чтобы о зловещих планах иллюминатов стало известно человечеству: во Франции — разрушить монархию, в Европе в целом — подорвать веру в церковь, а американцев — лишить демократических завоеваний войны за независимость5. В принципе, создать миф о всесильном тайном ордене удалось: страх перед иллюминатами продолжает жить, и уже новые авторы приписывают им тревоги нашего времени6.
Как мы знаем, ничто так не помогло оформить «воображаемые сообщества» наций, как циркуляция книг и газет, написанных на одном — национальном — языке7. Теории заговора были в этом процессе ключевым элементом, став постоянным атрибутом дешевого бульварного чтива. Во второй половине XIX века шпионские и детективные романы в Европе превратили идею о заговоре в естественный элемент повседневности и помогли сформировать у читателей ощущение того, что они живут в одной нации, которая постоянно подвергается опасности. Как пишет социолог Люк Болтански, детективы о Шерлоке Холмсе и позже о комиссаре Мегрэ и их изощренных соперниках-злодеях помогали обывателю оценить стремительно меняющийся мир. Сыщики своими расследованиями вскрывали привычный мир реальности, обнажая тайны и демонстрируя, что за привычным фасадом повседневности может скрываться что-то ужасное8.
В XX веке радио, телевидение и кино превратились в главные каналы распространения теорий заговора, а в 1990-е годы энтузиасты конспирологии пришли в интернет: и очень скоро стало ясно, что тут теории заговора будут плодиться, как микроорганизмы в чашке Петри, передаваясь на тысячи километров.
При этом в каждой стране они адаптируются под местные реалии. К примеру, в Малайзии отсутствует сколько-нибудь внушительная еврейская диаспора, но антиизраильские настроения служат там для национального сплочения, как и во всем мусульманском мире. Однако получившая на этом фоне распространение теория мирового еврейского заговора работает еще и против местного китайского меньшинства, прямые атаки на которое запрещены властями, так что приходится выражать недовольство опосредованно9.
Почему конспирологические теории переживают ренессанс на Западе
В Европе и США теории заговора постепенно приобретают все большее влияние на политику: причина тому — падение доверия властям, социальная поляризация и таблоидизация медиа, активно распространяющих теории заговора среди своей аудитории10. Правда, все очень сильно зависит от культуры. В США теории заговора традиционно были важной частью политического языка11; в Великобритании одна из главных тем в культуре заговора — недоверие правительству и королевской семье12; в Польше и Венгрии консервативные правительства активно использовали страх перед Западом и политикой Евросоюза для мобилизации лояльного электората, не брезгуя при этом ярой антимигрантской и антисемитской риторикой13.
В каждом национальном контексте получали развитие локальные конспирологические нарративы, однако некоторые теории оказывались настолько универсальны, что становились популярны сразу в нескольких странах. К примеру, в скандинавских государствах, традиционно экономически процветающих, приток эмигрантов дал толчок активному распространению праворадикальных теорий заговора. Их адепты обвиняют международные организации и руководство ЕС в попытке уничтожения этих наций и создания мирового правительства14. Те же идеи активно развивались среди праворадикальных группировок по всей Европе начиная с середины 2010-х годов и превратились в миф о Еврабии — части плана глобальных заговорщиков по уничтожению современных наций вообще15. В свою очередь, среди левых движений, особенно после финансового кризиса 2008 года, популярность обрели конспирологические идеи, направленные против политического и экономического истеблишмента16. Сторонники этичного потребления также часто считают генетически-модифицированные продукты заговором транснациональных корпораций17. Некоторые российские медиа даже активно участвуют в продвижении этой теории заговора18. Однако не этим прославилась русская культура заговора за рубежом.
Россия как экспортер и импортер заговоров
В мировой конспирологической коммуникации российское общество чаще всего было принимающей стороной: страхи европейских обществ быстро проникали в Россию и становились частью её собственной культуры (так случилось с масонским заговором, например). Однако пару раз за последние сто лет усилиями российских авторов теории заговора успешно попадали на глобальный рынок конспирологии.
Во-первых, в первой половине XX века именно благодаря русским эмигрантам европейцы и американцы узнали о «Протоколах сионских мудрецов» — пожалуй, самой долгоживущей конспирологической фальшивке, утверждавшей, что в мире существует всесильное тайное еврейское общество, контролирующее правительства, мировые капиталы и устраивающее политические и научные революции, чтобы развалить привычный миропорядок и уничтожить веру в Бога. В 1920 году промышленник Генри Форд был настолько поражен откровениями «Протоколов», что в течение года публиковал статьи на эту тему в газете Dearborn Independent. Считается, что именно пылкая уверенность Форда в существовании еврейского заговора среди прочего вдохновляла Гитлера19. Во-вторых, в годы холодной войны спецслужбы СССР смогли удачно внедрить в западную прессу идею о том, что СПИД был изобретен в лабораториях ЦРУ20. И в том, и в другом случае теории заговора, пошедшие на экспорт в западные страны, оказались специфическим инструментом политики, направленным на подрыв политического статус-кво.
Распад СССР открыл границы России для иностранных идей, и два последующих десятилетия российские авторы теорий заговора активно потребляли конспирологический контент, произведенный в США и Европе. Впрочем, на территории России эти идеи радикально эволюционировали: глубоко антиглобалистские идеи, пришедшие из Америки времен холодной войны (такие, например, как «новый мировой порядок», адепты которого сфокусированы на том, что США якобы теряют свой суверенитет), на российской почве выглядели как еще один заговор Запада против России. Самый яркий кейс: Александр Дугин — столп русской культуры заговора — уже в начале 1990-х годов привез идею о «новом мировом порядке» из поездок по Европе, назвав его французским термином «мондиализм». В идеологии российского правого движения мондиализм стал синонимом однополярного мира во главе с Америкой, а одним из следствий мондиалистской угрозы для России — крушение СССР в 1991 году.
Лишь в 2010-е годы, накопив достаточный потенциал и поняв, на каком языке говорить с конспирологами из других стран, «русская культура заговора» стала производителем конспирологических идей нового типа, которые с энтузиазмом подхватили за границей21.
Не генератор, а усилитель
Идея, что Россия противостоит глобальному либеральному заговору ЛГБТ, направленному на разрушение православия и «духовных скреп» россиян, стала центральной темой российской политики 2010-х годов. Перехватывая повестку американских религиозных фундаменталистов, российские политики и идеологи возглавили международное движение по поддержанию консервативных ценностей, став союзниками многих правых партий, как в Европе, так и за океаном22.
Все начиналось в 2012 году с выступлений Ирины Сиберт против властей Норвегии, якобы отдавших ее ребенка отцу-педофилу23. Тогда микроскопическое движение Сиберт — впрочем, активно поддерживаемое большинством конспирологических ресурсов России — казалось совершенно маргинальным. В 2016 году на фоне моральной паники из-за притока иммигрантов с Ближнего Востока в Берлине якобы произошло изнасилование 13-летней Лизы, дочери переселенцев из России в Германию. Дальнейшие события с выходом на улицы города недовольных показали, во-первых, потенциал антимигрантской темы в глобальной конспирологии, которая напрямую связана с критикой правящей в стране элиты (решение Меркель о приеме сирийских беженцев). А во-вторых, силу новой медийной реальности, когда пара сюжетов на российских федеральных каналах заставляет людей выйти на улицы европейской столицы. К 2020 году моральная паника вокруг «ювенальной юстиции» и педофилии элит оказались в центре американской и европейской культуры заговора24.
Было бы странно, если бы российские политики не воспользовались возможностями, предоставленными глобальным шоком от пандемии и мирового экономического кризиса. Несогласие с решением правительств о вводе карантинных мер и потенциальная угроза бизнесу миллионов граждан — идеальная возможность подорвать доверие к политическому истеблишменту, что мы и видим на демонстрациях в Германии и не только.
Но не стоит переоценивать потенциал «русских троллей»: не они являются генераторами конспирологического контента, а различные, часто анонимные, разбросанные по всей планете авторы твитов, фейковых новостей и анонимных телеграмм-каналов. Теории заговора теперь — это массовая и круглосуточная индустрия на всех цифровых платформах мира, и ее продукты способны распространиться за считанные дни по всему миру25. Вовремя нащупав возможности теорий заговора к мобилизации людей, русские тролли лишь «усиливают» сигнал, увеличивая масштабы распространения таких идей в онлайне и привлекая потенциальные аудитории к такому контенту.
Как вокруг Путина объединились правые и левые конспирологи
Консервативный поворот Путина, который обозначился делом Pussy Riot и анти-ЛГБТ повесткой в 2012 году, очень быстро привлек к себе внимание европейских и американских правых. «Традиционные ценности», нелюбовь к ЛГБТ, антимигрантская риторика, «лицемерие» политической корректности, мачистский образ сильного Путина, наконец, антиамериканизм стали композитной псевдоидеологической платформой, на которой объединились сторонники правых взглядов в Европе. И это на сегодня — стержень самостоятельной европейской конспирологии, только поддерживаемый мягкой силой российских медиаресурсов.
Но правые в Европе и США — не единственные, кого впечатляет политика Путина. Успех кремлевской стратегии в том, чтобы не делать ставку на определенную идеологию, а давать возможность высказаться всем, сохраняя тем самым образ истинного защитника свободного мира, в пику корпоративной (читай: продажной) «лживой прессе», защищающей политический мейнстрим26.
В эфире RT бывают как сторонники правых движений вроде Алекса Джонса, так и левые политики — например, Джордж Галлоуэй, Джулиан Ассанж и многие другие. Как оказалось, нелюбовь к правящим элитам объединяет. Сами понятия «лживые медиа» и fake news стали топовыми в середине 2010-х годов, когда их стали активно употреблять в политических дискуссиях, но начало этому процессу положили RT и «Спутник»27. Внимательный анализ программ RT на любом языке демонстрирует удивительную всеядность в выборе тем и спикеров, и каждому найдется место в информационной повестке канала. Собственно, это и есть главное ноу-хау российской внешней политики: клеймить предвзятость и шаблонность представлений о России и поддерживать любые силы, которые критически настроены против правящей элиты.
Сегодня последствия карантинных ограничений для бизнеса — это универсальная тема, способная вывести на площадь и левых, и правых, которые время от времени скандируют имя Путина. Как показывают опросы, ковид-диссидентские теории раскручиваются политическими активистами с обеих сторон политического спектра, а общее следствие этого — подрыв доверия в экспертное знание и общественные институты28.
В Европе и США грядут выборы, и на фоне экономического упадка шансы прежде маргинальных движений возрастают. Многое будет зависеть от эффективности экономических мер, принятых европейскими правительствами. Прозрачная эффективная политика поможет сохранить доверие, отсутствие которого — ключевой фактор для понимания причин популярности теорий заговора.