Одна из декларируемых целей полномасштабного российского вторжения в Украину состояла в том, чтобы не допустить дальнейшего расширения НАТО. Как уже было многократно сказано, эта цель полностью провалена — сама Украина в блок (пока?) не вступила, зато в альянс вошли Швеция и Финляндия, которые десятилетиями, даже в годы холодной войны, соблюдали нейтралитет в противостоянии России (и СССР) с Западом. В результате непосредственная граница РФ с НАТО увеличилась почти вдвое. Более того, необходимость самого существования блока, которая после распада Советского Союза многими левыми в Европе ставилась под сомнение (так, выход из него долгое время был частью программы немецких «Зеленых»), кажется, больше не вызывает ни у кого вопросов.
Этому посвящена первая часть статьи политолога и публициста Альбрехта фон Лукке в издании Blätter. Во второй он обращает внимание на то, что сама по себе «натоизация» Европы не поможет демократиям в противоборстве с авторитарными режимами, а другие проблемы планетарного масштаба — прежде всего, климатический кризис — может только усугубить. Он призывает западные страны найти новые смыслы для существования своих объединений, которые могли бы быть актуальны не только для них самих.
Российское военное вторжение продолжается 150 дней, но конца «специальной операции» не видно. Наоборот, «все должны знать, что мы-то по большому счету всерьез пока ничего и не начинали», заявил российский президент Владимир Путин 7 июля на ежегодной встрече с председателями думских фракций перед началом летних каникул.1 Всего через несколько часов после этого заявления, действуя словно по команде, министр иностранных дел Сергей Лавров демонстративно покинул встречу «большой двадцатки» в Индонезии сразу после своего выступления. Готовность к мирным переговорам так не выглядит. Да и откуда взяться такой готовности, если Россия после начальных неудач захватила немалые территории, пользуясь перевесом в военной силе?
Но есть на счету Путина и еще один успех, который явно не входил в его собственные планы. Вторжением в Украину российский президент положил конец кризису легитимности НАТО, длившемуся тридцать лет, и вдохнул в военный союз новую жизнь. С окончанием конфликта между восточным и западным блоками НАТО как классический оборонительный союз, казалось, устарел. С тех пор альянс был в поиске смысла для дальнейшего существования — от борьбы с терроризмом до реализации ооновской концепции «Ответственность по защите» (Responsibility to protect), подразумевающей интервенцию против режимов, нарушающих права человека. Но все эти попытки окончились крахом — начиная с нарушившей международное право войны в Ираке, за которой последовали неудачи в Ливии и Сирии, и вплоть до позорного вывода войск из Афганистана в прошлом году.
С началом российской агрессии альянс обрел новый смысл. Саммит НАТО в Мадриде стал кульминацией уже вошедшей в историю тройственной встречи в верхах: лидеров ЕС, «большой семерки» и НАТО. Именно саммит НАТО расставил ключевые акценты. «Путин хотел финляндизации Европы — а получит натоизацию Европы», — заявил президент США Джо Байден. Как раз к началу саммита президент Турции Реджеп Эрдоган снял возражения против вступления в НАТО Финляндии и Швеции2 — так что теперь у России будет еще 1300 километров границы со странами НАТО. Альянс полон решимости «защищать землю НАТО до последнего сантиметра», как во всеуслышание заявил канцлер Германии Олаф Шольц. Конечно, без традиционного защитника — США — все это было бы совершенно немыслимо. Заявленной целью Путина было вытеснить США из Европы, но и в этом пункте он добился прямо противоположного: войска НАТО в Восточной Европе получили большое подкрепление. Если до сих пор силы быстрого реагирования НАТО насчитывали 40 тысяч военнослужащих — и это при их постоянной ротации, — то теперь, в соответствии с новой моделью организации, численность войск будет увеличена до 300 тысяч человек3, находящихся в состоянии повышенной боеготовности. Среди них несколько тысяч солдат США, постоянно дислоцированных в Польше. Это могло бы считаться нарушением Основополагающего акта Россия – НАТО 1997 года, если бы сама Россия не нарушила его вторжением в Украину. В этом документе НАТО обязалось воздержаться от долгосрочного размещения «значительных боевых соединений» на восточных территориях альянса. Ответ Москвы не заставил себя ждать: будет усилено как западное направление, так и новое, северное, в непосредственной близости от Швеции и Финляндии.
Из партнеров в противники
Смена, чтобы не сказать слом, эпох касается еще более глубоких процессов, и свидетельством тому — Стратегическая концепция НАТО. Этот документ в редакции 2010 года предусматривал стратегическое партнерство с Россией. Теперь же «Российская Федерация является наиболее значительной и прямой угрозой безопасности государств-членов НАТО, а также миру и стабильности в евроатлантическом регионе. [...] Любое изменение в наших отношениях зависит от того, прекратит ли Российская Федерация свое агрессивное поведение и будет ли она в полной мере соблюдать международное право».4 Пусть даже из дипломатических соображений об этом не говорится прямо, но очевидно, что речь идет о противнике, если не о враге, причем такое отношение распространяется не только на Россию. Упомянут, пусть и в более мягких формулировках, также и Китай. Критике подвергнуты попытки Пекина расширить собственное политическое и экономическое влияние и подорвать международный порядок. Тем не менее заявлено, что НАТО по-прежнему открыто для конструктивного диалога в интересах безопасности альянса, особенно по теме «свободы судоходства». Имеется в виду прежде всего хрупкое равновесие в Южно-Китайском море. Не случайно впервые в саммите НАТО участвовали главы правительств Австралии и Новой Зеландии. В итоге он стал военно-политическим продолжением встречи «большой семерки» в Эльмау, важнейший итог которой — выделение 600 миллиардов долларов США на развитие глобальной инфраструктуры, цель которой — составить конкуренцию китайской программе «нового шелкового пути».
В общем, западный блок переходит в массированное наступление как в военном, так и в геополитическом плане. Однако самой Украине, с которой конфликт начался, этот «саммит гонки вооружений» (как назвала его газета Tagesspiegel) никак не помогает. Наоборот, поскольку территория НАТО теперь еще лучше защищена, агрессия Путина только яростнее обрушивается на «приграничные земли», как постоянно именуют Украину — беззащитно застрявшую между двумя блоками. Получение статуса кандидата в члены ЕС, решение о котором было принято ранее, обладает лишь символической ценностью и никак не влияет на ситуацию на месте. Именно это позволило пресс-секретарю Кремля Дмитрию Пескову со столь явным цинизмом прокомментировать произошедший в дни саммита ЕС обстрел украинского торгового центра [в Виннице], унесший жизни по меньшей мере 20 человек: «Украинская сторона может все прекратить до конца суток текущих, нужен приказ националистическим подразделениям сложить оружие, приказ военным украинским сложить оружие, и нужно выполнить условия Российской Федерации. Все может закончиться до конца суток».5
Чем все может «закончиться», украинцы знают по горькому опыту Бучи и Ирпеня. Поэтому Западу придется действовать в двух направлениях: с одной стороны, важно оказать Украине мощную военную поддержку, чтобы хоть отчасти компенсировать перевес российской стороны. С другой, необходимо использовать любые возможности для переговоров. В конце концов, Путин все в той же речи перед думскими каникулами заявил, что не возражает против мирных переговоров, напомнив в то же время своим западным оппонентам, которые (якобы) отвергают переговоры, что «чем дальше, тем сложнее им будет с нами договариваться».6 Здесь Кремль по обыкновению перекладывает ответственность за войну и ее продолжение на Запад.
Думать не только о перевооружении
Очевидно при этом, что речь давно уже идет еще и об огромных вторичных кризисах, особенно об угрозе мирового голода из-за прекращения экспорта зерна. Это показательно: пусть даже новая концепция усиленного перевооружения НАТО выросла из понимания, что имперско-ревизионистские устремления России требуют сдерживания, это все же не та программа, с которой можно выстроить жизнеспособное будущее. Наибольшие выгоды достанутся военно-промышленному комплексу, который и без того уже по всему миру получает сверхприбыли на взрывном росте заказов. И хуже того: подобно тому, как это было во времена холодной войны, раскручивающаяся спираль милитаризации грозит усилить противостояние враждебных блоков. С точки зрения глобальных проблем это потенциально ведет к катастрофе. Нерешенными останутся все те огромные вопросы, до которых на всех трех саммитах не дошли руки: что произойдет с мировой экономикой, если два блока, Китай/Россия и США/Европа, оборвут взаимосвязи? Как справиться с мировым продовольственным кризисом — и что делать с возвышающимся над всеми остальными проблемами климатическим кризисом?
Все это требует международного сотрудничества. Начинающееся заново противостояние блоков, как в годы холодной войны, — худшее для судьбы планеты, что только может произойти. В ХХ веке понадобилось почти 25 лет, чтобы после Второй мировой войны наступил период разрядки. Перед лицом теперешних проблем у планеты нет в запасе четверти века. Все 50 лет бездействия — со времени эпохального доклада Римского клуба в 1972 году и эйфорически-восторженной конференции по климату в Рио-де-Жанейро в 1992 году — мир балансирует на грани экологической пропасти. Засухи и лесные пожары, отступление ледников, таяние полярных льдов и вечной мерзлоты свидетельствуют об одном: климатический кризис, который все очевиднее перерастает в климатическую катастрофу, своими последствиями уже давно напоминает войну с тысячами погибших и огромными потоками беженцев. И это только лишь отложенные результаты уже состоявшегося и необратимого загрязнения углекислым газом, которое, с некоторым временным зазором, еще будет оказывать влияние в ближайшие годы. Борьба с климатической катастрофой была и остается подлинным вызовом века — и каждая новая война вносит огромный вклад в разрушение окружающей среды. Это еще одна причина, по которой война в Украине должна быть завершена как можно быстрее, а у мира просто нет права на устаревшую логику межблокового противостояния.
Однако есть существенное отличие от ситуации, сложившейся после 1945 года. Когда с возведением Берлинской стены в 1961 году и кубинским ракетным кризисом в 1962 году холодная война достигла пика, между двумя блоками оставались так называемые неприсоединившиеся страны — государства, где только начиналась деколонизация. К сегодняшнему дню бывшие «развивающиеся страны» уже давно стали глобальными игроками. Доля Запада, олицетворяемого «большой семеркой», в мировом ВВП сократилась до 30%, в то время как на «большую двадцатку» приходится больше 80%.
Роль так называемых emerging markets (растущих рынков) только увеличивается. И даже без учета Китая и России, ставших союзниками, далеко не все эти страны выступают на стороне Запада. Напротив, несмотря на то что входящая в «большую двадцатку» Аргентина была приглашена на встречу «большой семерки» в Эльмау и получила множество знаков внимания, она уже подала заявку на вступление в BRICS. Эта группа стран все очевиднее превращается в альтернативу НАТО и G7, что грозит усиленным формированием враждебных блоков и в дальнейшем. И [со стороны Запада] было бы крайне недальновидно делать ставку на новый западный блок. Ибо без развивающихся стран невозможно разрешить планетарные проблемы, особенно климатический кризис, преодолением которого еще даже не занялись. Глобальный климатический клуб, идею которого продвигал, пусть и без большого успеха, Олаф Шольц в Эльмау, мог бы стать первым шагом; но в конечном счете не обойтись без участия всех стран и Организации Объединенных Наций.
То же можно сказать и о ядерном разоружении. Завоевательная война Путина и новая концепция НАТО отодвинули его на неопределенный срок. Но ядерная проблема уже сейчас представляет собой бомбу замедленного действия. Нераспространение ядерного оружия так и осталось недостижимой целью: множество соглашений не были продлены или истекли, либо же, как сделка с Ираном, находятся под угрозой окончательного развала. И формирование новых враждебных блоков в мире, разделенном конфликтами по многим направлениям, было бы губительным.
В конечном счете, на карту поставлено будущее демократии в мире. Но ей угрожает отнюдь не только возникновение «нового восточного блока» и роковое сближение России с Китаем. НАТО — обозначила недавно высокие устремления союзников Анналена Бербок — это «альянс за демократию и международное право». Только эти идеалы раз за разом подрываются реальными действиями самих участников организации, и это происходит прямо сейчас, когда входящая в НАТО Турция преследует курдов в Северном Ираке, явно нарушая тем самым международное право. Демократия под вопросом даже в США, от которых НАТО до сих пор находится в полной зависимости. Даже если сейчас Европа может положиться на демократа и трансатлантиста Джо Байдена, нет никаких гарантий, что в 2024 году ему на смену не вернется Дональд Трамп или один из его клонов. Поэтому в будущем европейская интеграция должна будет делать сильнейший акцент на политике безопасности, включая масштабную координацию в вопросах вооружения, необходимую для того, чтобы объединить существующие силы и не допустить дублирования расходов.
Российское вторжение ударило по концепции Европы как великой невоенной державы, но главную цель терять из виду нельзя — построение устойчивой европейской архитектуры мира и безопасности. И для этого тоже необходимо как можно скорее закончить войну. Пацифизм не теряет актуальности, но востребована не пассивность, не требование «сложить оружие» — перед лицом России, рвущейся к завоеваниям, это означало бы сдачу Украины, — а в самом буквальном смысле pacem facere: активное миротворчество при помощи международно-правовых мер и санкций, то есть с применением прежде всего экономических рычагов, но в крайнем случае и военных тоже. Именно таковы уроки разрушительного прошлого века, который столкнулся с вызовами тоталитаризма и прошел через две попытки установления мирового порядка — создания Лиги Наций после 1919 года и Организации Объединенных Наций после 1945 года. Самым тяжелым поражением в нынешней войне было бы позволить Путину разрушить этот проект всеобщего мира, основанного на правилах и процедурах.
