Медиа
taz

«К “фашизму” и “Гитлеру” это никакого отношения не имеет»

«Можем повторить» — стикеры, на которых серп и молот «насилуют» свастику, — появились на российских автомобилях уже в конце 2000-х. Примерно с тех времен российская пропаганда клеймит «фашистами» кого угодно: от западных политиков, либералов, участников Евромайдана до всех украинцев. «Фашизм» стал ярлыком, который российская власть навешивает почти на любую критику в свой адрес. Предлогом к российскому вторжению в Украину стала пресловутая «денацификация», а в ходе полномасштабной войны появились предложения переименовать так называемую «специальную военную операцию» в «отечественную» или даже «священную войну с обесчеловечивающим сатанизмом». 

При этом на Западе также уже в 2000-х годах ученые стали отмечать влияние на президента России идеологов русского национализма, таких как Иван Ильин. В работах многих историков и политологов были распространены сравнения России при Путине с Веймарской республикой или «версальским комплексом» немцев после 1918 года. Из-за реваншистской риторики Владимира Путина его также в 2000-х годах уже сравнивали с Гитлером, а в русскоязычном интернете закрепился термин «Путлер» — хотя в то время вряд ли кто-то считал возможным российское вторжение в Украину. 

Канцлер Олаф Шольц (СДПГ), министр иностранных дел Анналена Бербок («Зеленые»), Фридрих Мерц (ХДС) — на фоне российской агрессии термин «война на уничтожение» стал в немецкой политике общепринятым. До войны он обозначал военные действия нацистской Германии на территории Советского Союза. 

Допустимы ли такие сравнения вообще, и если да — в чем ценность таких аналогий? Берлинская газета taz спросила об этом немецкого историка Ульриха Герберта, одного из важнейших экспертов по национал-социализму. 

Источник taz

taz/Штефан Райнеке: Господин Герберт, война, которую президент России Владимир Путин ведет в Украине, — это война на уничтожение?

Ульрих Герберт: Нет. Этот термин относится к военным действиям нацистской Германии на территории Советского Союза. Тогда целью Германии было убийство всех евреев и большей части славянского населения и уничтожение СССР. Причем в немыслимой степени этого действительно удалось достичь, миллионы людей были убиты. Это подразумевается под термином «война на уничтожение». Война в Украине, согласно актуальным оценкам, уже стоила жизни примерно 20 000 украинцев и более 30 000 русских. Это ужасная война, приносящая огромные страдания всем жителям страны, на которую совершено нападение. Если говорить о конфликтах сопоставимого масштаба, можно, например, вспомнить вторую войну в Ираке, начавшуюся в 2003 году и унесшую около 600 000 жизней. Ту войну никто не называл «войной на уничтожение». Хотя Саддама тоже сравнивали с Гитлером.

Саддама с Гитлером сравнивал в 1991 году писатель Ганс Магнус Энценсбергер. Является ли апелляция к термину «война на уничтожение» или к фигуре Гитлера попыткой убедить в своей позиции с помощью аналогий с нацистами?

Такие сравнения, особенно в Германии, предназначены для того, чтобы мобилизовать сторонников и пристыдить оппонентов. Однако аналогии с нацистами уже утратили прежнюю силу. Если с Гитлером связывать и Каддафи, и Саддама, и Трампа, и Путина, то задаешься вопросом, в чем же ценность таких сравнений для понимания феномена. 

Есть ли более близкие исторические аналогии для режима Путина и этой войны?

Да, например, Милошевич, Сербия и Югославские войны. Там есть очень заметные параллели, на которые указала историк Мари-Жанин Калик. В обоих случаях мы видим, как распадающееся посткоммунистическое государство в своей внутренней политике превращается в националистическую автократию, а во внешней политике — в агрессора. Милошевич развязал гражданскую войну, жертвами которой стали около 150 000 человек. Он следовал великосербской доктрине: где живут сербы, там и Сербия. Отсюда цель аннексировать значительную территорию соседних и уже ставших независимыми государств. Тем же оправдывается и сегодняшняя агрессия против Украины. Решающими характеристиками путинского режима являются его крайний национализм и перспектива возвращения территорий, «утраченных» в 1990 году с распадом СССР, путем создания великорусской империи. Политический режим в России является националистическим, ревизионистским и империалистическим; он ведет жестокую агрессивную войну. Популярные сегодня сравнения с фашизмом здесь не очень помогают.

Но разве здесь нет сходства? В России наблюдается культ вождя, диффамация врага и мышление в терминах «свой-чужой», формируется тоталитарное общество внутри страны и развивается агрессия за ее пределами. Все это характерно для фашистских режимов. Разве нельзя провести линию от Муссолини до Путина?

Признаки, которые Вы назвали, можно найти в большинстве автократий и диктатур по всему миру. Фашистские режимы отличаются от авторитарных диктатур прежде всего массовым народным движением, которое поддерживает вождя и поддерживается им. Это народное движение воодушевляет вождя на дальнейшие действия и одновременно используется им для своих целей. Эта динамика имеет решающее значение для фашистских режимов. В России этого нет. Термин «фашизм» применительно к России — это орудие риторической войны, призванное вызывать ассоциации со злом и с врагом. Для серьезного анализа этот термин не подходит. Иначе, следуя этой логике, мы можем назвать фашистским и Китай.

Но разве нет некой пограничной зоны между диктатурой и фашизмом? Например, обладала ли военная диктатура Пиночета в Чили признаками фашизма?

Чилийская военная диктатура была жестоким режимом, десятки тысяч оппозиционеров были убиты или пропали без вести. Мы привыкли называть почти все правые диктатуры «фашистскими» и ставить рядом с преступлениям нацистского режима. Так случилось и после переворота Пиночета в 1973 году: «фашизм» был центральным понятием мобилизации против чилийского военного режима. Но в Чили не было ни культа вождя, ни фашистского массового движения, ни националистического народного движения, ни даже воинственной экспансионистской политики. Это была военная диктатура, которая с помощью США подавляла и истребляла левую оппозицию в стране, в том числе чтобы не допустить развития левого движения в Латинской Америке. Кроме того, Чили при Пиночете была настоящей экспериментальной лабораторией крайнего неолиберализма. Как видите, термин «фашизм» больше вводит в заблуждение, чем объясняет положение вещей. Прежде всего, это слово служит для демонстрации нашего отвращения. Но его значение стирается.

Россия оправдывает эту войну «борьбой с фашистами» в Киеве...

... а свою агрессию против Украины — даже заявлением о «геноциде», якобы совершенном Украиной в отношении русскоязычных граждан. Это не имеет под собой никаких фактических оснований, а служит прежде всего оправданием нападения на Украину в глазах собственного населения, поскольку таким образом выстраивается параллель с Великой Отечественной войной 1941–1945 годов: мол, и тогда, и сейчас война ведется против фашистов! Очевидно, что это абсурд, но на этом примере видно, насколько бессмысленными стали подобные сравнения.

Война в Украине описывается историками и СМИ как геноцид. Не столько из-за чрезвычайно большого числа жертв, сколько из-за попытки стереть идентичность целого народа. Путин считает украинцев «малороссами», а их страну — подчиненной частью своей империи. Имеет ли смысл в связи с этим говорить о геноциде?

Геноцид — это физическое уничтожение национального или культурного сообщества. Постоянное расширение данного термина в сторону именно культурного геноцида весьма проблематично. Ведь в таком же значении этот термин используется, скажем, ультраправыми интеллектуалами в их критике последствий массовой миграции в Европу. Цель Путина в Украине другая — отказ украинскому народу в его национальной идентичности, которая в националистической риторике приписывается России. Это жестокая, преступная концепция, но это нечто совершенно иное, нежели физическое уничтожение.

А что же?

Это завоевательная война, без оглядки на гражданские или военные жертвы, но с ограниченными целями. Характерно здесь то, что российское руководство, видимо, было убеждено в том, что путем короткой «спецоперации» удастся разгромить Украину, аннексировать восточные области, разорвать связь этой страны с Европой и Западом и включить ее в зону влияния России. По примеру того, как два года назад в Беларуси после сфальсифицированных президентских выборов при поддержке России Лукашенко жестоко подавил прозападное протестное движение, а его режим стал полностью опираться на российскую власть. Но из-за активного военного сопротивления Украины этот расчет оказался неверным, и теперь Путин делает ставку на систематическое разрушение артиллерией завоеванных городов. То же самое мы наблюдали после 1999 года во время Второй чеченской войны, число погибших в которой оценивается в 80 000 человек.

Историк Тимоти Снайдер в интервью Frankfurter Allgemeine Zeitung заявил, что «колонизация Украины была главной целью Гитлера во Второй мировой войне». Вы с ним согласны?

В книге «Кровавые земли» Снайдер убедительно продемонстрировал, что сталинский голодомор, Холокост и преследования партизан немцами затронули, в основном, Беларусь, Украину и западные территории России. Понятно, почему об этих регионах говорят, что они пострадали вдвойне: и от Гитлера, и от Сталина. Но гитлеровская война против Советского Союза была направлена против коммунизма и имела целью расистское порабощение славян. Различия между отдельными народами Советского Союза роли не играли, а Украина как государство или нация не имела никакого значения для Гитлера. Еще менее убедительно выглядит попытка Снайдера применить столь популярную сейчас в Германии антиколониальную теорию к Украине, чтобы заручиться поддержкой немцев. После 1941 года Германия в Украине была не колониальной державой, а жестокой оккупационной властью в течение трех лет. В Украине также не было каких-то специфических нацистских репрессий, которые отличались бы от оных в странах Балтии, в Беларуси или в западной России. Тезис Снайдера о том, что «главной военной целью Гитлера» был контроль над сельским хозяйством Украины, также несостоятелен. Основной военной целью нацистов было уничтожение «еврейско-большевистского Советского Союза». Получение «продовольственной свободы» за счет доступа к советскому сельскому хозяйству было лишь одной из многих других целей. Известный историк Снайдер все больше превращается в активиста, защищающего национальные интересы, прежде всего — Польши и Украины, где его считают неким спасителем. Эта роль имеет свои преимущества, но в интеллектуальном плане — и недостатки.

Есть ли для Германии некий терапевтический эффект в сравнении режима Путина с национал-социализмом? Или это [для немецкого общества] уже не важно?

Недавно в Украине состоялся суд над молодым российским военнопленным, который убил мирного жителя. Его приговорили к пожизненному заключению, на что российская сторона теперь отвечает смертными приговорами украинским солдатам из западных стран. В Spiegel online этого русского солдата сразу же сравнили с главным организатором Холокоста Адольфом Эйхманом — в материале под заголовком с измененной известной цитатой из Ханны Арендт: «Банальность русского зла». Такое могло прийти в голову только немецкому журналисту. Русский солдат убивает украинского мирного жителя, а в Германии у кого-то сразу рождается ассоциация: «Холокост!». Очевидно, в этом чувствуется какое-то облегчение: наконец-то теперь кто-то другой столь же ужасен, как некогда немецкие нацисты.

Это единственная причина, почему эти проблемные термины используются так часто?

Фашизм, «война на уничтожение» и геноцид — сегодня это слова-триггеры, апеллирующие к чести немцев или к исторической морали. Посыл здесь такой: когда-то вы уже вели войну на уничтожение, теперь это происходит снова, значит, нельзя оставаться безучастными. В то же время эта риторика направлена в адрес немецких левых либералов: вы так гордитесь своей «проработкой прошлого», теперь на примере ситуации в Украине пришло время показать, насколько вы принимаете это всерьез. Снайдер и некоторые другие немецкие политики и журналисты надеются таким образом повлиять на немецкую общественность — где мнения по этому вопросу расходятся, — чтобы обеспечить более активную военную поддержку Украины Германией. Они считают, что это принесет победу, в то время как колебания Германии будут означать поражение Украины, а то и всей Европы. Мне в этом видится абсолютная переоценка политического и военного потенциала Германии.

Должно ли правительство Германии отказаться от своей сдержанной позиции и начать поставлять Украине больше оружия, которого она требует?

Это зависит от политических и военных факторов, которые я не могу ни игнорировать, ни реально оценивать, тем более что фактическая основа крайне скудная и противоречиво-ненадежная, как это бывает всегда во время войны. Если я правильно понимаю, то у военных экспертов нет единого мнения по этому вопросу, и они оценивают исход войны скорее скептически. В любом случае, ответ на Ваш вопрос не зависит от исторических аналогий или моральных постулатов. В Украине идет агрессивная война империалистической ядерной державы и этому, без сомнения, нужно противостоять. В какой степени и до каких пор западная, и в частности германская, политика должна поддерживать Украину в военном отношении, зависит от того, как будут оцениваться военные возможности и политические риски. К «фашизму» и «Гитлеру» это никакого отношения не имеет.

читайте также

Гнозы
en

Пакт Гитлера–Сталина

23 августа 1939 года самолет министра иностранных дел Германии приземлился в Москве. Иоахим фон Риббентроп с большой неохотой прервал летний отдых в Зальцбурге для подписания договора, c которым, как ему казалось, все было и так совершенно ясно. К тому же, после срыва франко-британских переговоров в Москве ему ничто больше не угрожало. Зачем же такие сложности? 

Однако Сталину дело отнюдь не казалось решенным. Он требовал приезда Риббентропа в Москву, чтобы тот, как спешно заверил Гитлер, смог «в кратчайшие сроки основательно прояснить суть дополнительного протокола, желаемого Правительством СССР». После семичасовых напряженных переговоров стороны разработали Секретный дополнительный протокол: в нем Германия и Советский Союз договаривались о разделе Польши и Восточной Европы, включая Финляндию. Еще четырьмя часами позже Риббентроп и сталинский нарком иностранных дел Вячеслав Молотов подписали пакт о ненападении между Германией и СССР. Тем самым дорога ко Второй мировой войне в Европе была открыта.

DEUTSCHE VERSION

Спустя несколько дней, 1 сентября, вермахт вторгся на территорию Польши, а 17 сентября с востока подошла Красная Армия. Первые 22 месяца Второй мировой войны Третий рейх и Советский Союз выступали союзниками, силовым путем делившими между собой европейский континент. К моменту, когда почти через два года, 22 июня 1941 года, пакт был нарушен, территория, которой владел Гитлер, увеличилась на 800 тысяч квадратных километров, а Сталин расширил свою империю в западном и юго-восточном направлении на 422 тысячи квадратных километра. И все же, вопреки утверждениям нацистской пропаганды и самого Риббентропа, чувствовавшего себя в Москве якобы «словно среди партийных товарищей», Гитлер со Сталиным никогда не были закадывчными друзьями. Сопровождавшееся постоянным недоверием и взаимным скепсисом, заключение пакта Гитлера-Сталина преследовало явные геополитические интересы, которые для Гитлера – в меньшей степени, для Сталина же – неизменно, превалировали над идеологическими побуждениями. Эти интересы территориальной экспансии и были закреплены в пресловутом дополнительном протоколе. Вплоть до эпохи горбачевских реформ 1980-х годов Советский Союз решительно отрицал существование Секретного протокола.  

Раздел Польши

Закрепленный Секретным протоколом раздел Польши был первой целью, достигнутой Германией и СССР. На помощь стране, которую Молотов до этого цинично обозвал «уродливым детищем Версальского договора», не поспешили осенью 1939 года – несмотря на заявленные обязательства – ни Великобритания, ни Франция. Гитлер и Сталин установили на оккупированной территории режим жесточайшего насилия и террора. Немцы превратили так называемое Генерал-губернаторство в «cборный резервуар», куда стекались тысячи депортированных евреев и поляков. Здесь, в Генерал-губернаторстве, и начался Холокост – массовое уничтожение европейских евреев. И в то же время Сталин, жестокими методами, проводил советизацию завоеванных областей. Западная Беларусь и Западная Украина отныне принадлежали его империи. 

Август 1939 г. – Вячеслав Молотов (слева) и Иоахим фон Риббентроп (в центре) подписали Пакт Гитлера–Сталина

Оба диктаторских режима совершали чудовищные военные преступления и массовые убийства. Весной 1940-го немецкие захватчики организовали так называемую Чрезвычайную акцию по умиротворению («АБ-акцию»), в ходе которой были схвачены и убиты тысячи реальных и мнимых участников польского сопротивления. И примерно тогда же команды НКВД убили в ходе печально известных Катынских массовых расстрелов более 20 тысяч польских офицеров.

К числу забытых страниц истории пакта Гитлера-Сталина принадлежит тот факт, что исполнители террора действовали не только независимо друг от друга, но нередко и сообща, по совместному плану. Эсэсовцы и высокопоставленные зачастую офицеры НКВД не раз встречались и обменивались визитами в оккупированных областях. Так, в декабре 1939 года они обсуждали действия по подавлению польского сопротивления и координировали масштабные акции переселения, а в 1940 году утвердили Германо-советскую комиссию по делам беженцев, в задачу которой входило, среди прочего, пресечение людских потоков.

На высшей точке союзничества

Катастрофические последствия пакта Гитлера-Сталина не ограничились Польшей. На высшей точке своего существования, весной 1940 года, данный союз создал условия для гитлеровских «блицкригов» в Западной Европе. Масштабные экономические поставки из Советского Союза обеспечивали германскую военную машинерию необходимым cырьем, таким как нефть и железо. Германия же взамен, на основе обширного экономического соглашения, заключенного в феврале, посылала на восток заводское и промышленное оборудование. Вступлением немцев в Париж и капитуляцией Франции в июне 1940 года нацистская политика экспансии в Западной Европе достигла своего апогея. Не будь пакта Гитлера-Сталина, это было бы невозможно.

Легкие, на первый взгляд, победы немцев в то же время наметили поворот в истории союза Германии и СССР. Сталин следил за ними с возрастающим недоверием и тревогой. Чтобы обеспечить себе долю «добычи», он оккупировал балтийские государства: Эстонию, Латвию и Литву, — с трудом сохранившие после 1939 года свой суверенитет. «А им деваться было некуда, – десятилетиями позже признавался Молотов. – Надо же как-то обезопасить себя. Когда мы предъявили требования… Надо принимать меры вовремя, иначе будет поздно. Они жались туда-сюда, […] колебались, но все же должны были решиться. А нам нужна была Прибалтика». 

Когда затем Советский Союз заявил о своих претензиях на Бессарабию и Северную Буковину, существующий альянс затрещал по всем швам. Ведь Германия и сама была неравнодушна к этим землям, принадлежавшим Румынии: в рамках своих экономических планов в Юго-Восточной Европе нацистский режим нуждалась в поддержке Бухареста, чтобы воспользоваться его нефтяными месторождениями и сельскохозяйскими ресурсами. Кризис с Бессарабией Сталин решил в свою пользу. В дальнейшем никакие уверения в дружбе уже не могли замазать глубокие трещины в союзе Германии и СССР. И ранней осенью 1940 года обе державы подыскивали себе новых партнеров. Сталин принял в Москве посла по особым поручениям, отправленного из Лондона. Гитлер 27 сентября подписал в рейхсканцелярии Тройственный пакт между Германским рейхом, Италией и Японией, создав ось Берлин-Рим-Токио. 

Ноябрь 1940 года: Молотов в Берлине

Визит советского наркома иностранных дел в германскую столицу в ноябре 1940 года считается обычно последней попыткой достичь взаимопонимания и вдохнуть новую жизнь в пакт Гитлера-Сталина. При этом Гитлер уже принял решение о войне против СССР. Вовсю готовилось наступление, руководство вермахта было должным образом проинструктировано; еще летом состоялась переброска воинских частей с запада на восток и в Финляндию, что дало Москве существенный повод для беспокойства.

На этом фоне Гитлер пытался втянуть своего союзника в конфликт с Великобританией в Азии, создав таким образом для СССР потенциальные условия для войны на два фронта. В качестве компенсации за отказ от территориальных претензий в отношении Финляндии и Юго-Восточной Европы Гитлер предложил Советскому Союзу Индию – «примитивный ход», легко разгаданный Молотовым. То упорство, с которым Сталин настаивал на Финляндии (его притязания были закреплены в Секретном дополнительном протоколе и признаны немцами), укрепляло Гитлера в его антибольшевизме, от которого он никогда не отказывался, лишь на время отодвинув их на задний план. Гитлер, с его чувством превосходства по отношению к идеологическому противнику, никогда бы не смог относиться к СССР как к равному партнеру, видя в нем лишь неполноценного помощника. 18 декабря 1940 года Гитлер продиктовал Директиву № 21, дав приказ о нападении на Советский Союз. Согласно этой Директиве, вермахт должен был быть готов к началу наступления к 15 мая 1941 года. 

От союза – к противостоянию

История пакта Гитлера-Сталина закончилась 22 июня 1941 года. Годы спустя, в разгар холодной войны, Сталин сожалел о нарушенном договоре, восклицая, по словам его дочери Светланы: «Вместе с немцами мы были бы непобедимы!» Возможно, он хотел сказать, непобедимы, не начни Германия войну с Советским Союзом. Гитлер страстно хотел изгнать Сталина из Европы, пойти крестовым походом против большевизма. Этот поход он провел в виде страшной войны на уничтожение СССР. Союзники превратились в заклятых врагов, которые могли опереться на давние идеологические разногласия. Сталин предпочел бы обойтись без этой войны. Против территориальных завоеваний он, впрочем, не возражал. Но Гитлер к войне стремился сознательно – к войне, которая в мае 1945 года, после немыслимых страданий и миллионов убитых, завершилась поражением Третьего рейха. 

Пакт Гитлера-Сталина и память

Первые 22 месяца Второй мировой войны в Европе проходили под знаком союза нацистской Германии и СССР. Несмотря на свое колоссальное историческое значение, они часто кажутся прелюдией, вступительной увертюрой к «подлинной» войне, которая, как утверждается во многих исторических нарративах, развернулась лишь с началом ожесточенной борьбы между гитлеровским Третьим рейхом и сталинским СССР. Говоря о конечных целях, мировую войну сводят к тому моменту, когда решающий бой между национал-социализмом и сталинизмом должен был придать смысл всему насилию, творившемуся в век борьбы идеологий. Военное противостояние между Гитлером и Сталиным выразило глобальное противоречие первой половины XX века и служило для современников, а также их потомков безопасной зоной памяти о войне, в то время как история пакта Гитлера-Сталина по-прежнему вызывает весьма ощутимый дискомфорт. 

 Немецкие горнострелковые войска при наступлении © Bundesarchiv, Bild 146-2007-0127/CC-BY-SA 3.0

Историческая роль, которую пакт Гитлера-Сталина сыграл в ходе Второй мировой войны, по-прежнему остается недооцененной. В контексте истории Третьего рейха пакт не привлекает к себе внимания, считаясь лишь тактическим ходом, позволившим Гитлеру напасть на Польшу, ровным счетом ничего не меняя в намерении разгромить СССР. В советском прочтении он оценивается как попытка Сталина оттянуть якобы неизбежное нападение; такую интерпретацию в 1941 году пустил в оборот сам Сталин.

Трактовка, популярная в 1990-е годы, перенесла акценты на геополитический раздел Восточной Европы, закрепленный в Секретном дополнительном протоколе. Для национального самоопределения восточноевропейских государств, выделившихся из советской империи, дебаты вокруг исторического значения тех событий имели большое значение. Отношение к пакту определило в то время всю полемику по вопросу об общей исторической памяти Европы.

В требованиях в равной мере признать жертв сталинского и нацистского террора, а также найти пакту место в европейской исторической памяти, порой ошибочно усматривали попытку отрицать исключительность Холокоста. На самом деле речь шла о том, чтобы критически переосмыслить западноцентричное понимание истории, упускающее из виду глобальную трагедию, пережитую в XX веке Восточной Европой. То, что резко прозвучавшие тогда голоса усилили впечатление, будто пакт Гитлера-Сталина – дело сугубо восточноевропейское, следует отнести к результатам работы по осмыслению истории, проделанной за десятилетия после конца холодной войны. И даже введение Европейского дня памяти жертв нацизма и сталинизма 23 августа в этом смысле пока мало что изменило. 


Что еще почитать
Только что вышедшая книга на эту тему того же автора: Der Pakt: Stalin, Hitler und die Geschichte einer mörderischen Allianz (Пакт: Сталин, Гитлер и история преступного альянса), München 2019 
читайте также
Gnose

Война на востоке Украины

Война на востоке Украины это военный конфликт между Украиной и самопровозглашенными республиками ДНР и ЛНР. Украина утверждает, что Россия поддерживает сепаратистов, посылая на Украину военных и оружие, Россия отрицает эти обвинения. В результате вооруженного конфликта погибло более 12 000 человек. Несмотря на приложенные усилия, перемирие до сих пор не было достигнуто.

показать еще
Motherland, © Таццяна Ткачова (All rights reserved)