Эпидемия коронавируса дала жизнь разнообразным теориям заговора, утверждающим, что элиты используют болезнь для упрочения собственной власти, и придала импульс крайним политическим силам, критикующим правительства западных стран за введение жестких карантинных ограничений. Об этом много писали немецкие СМИ, dekoder переводил некоторые из этих статей и пытался осмыслить новую конспирологию в собственной гнозе.
В период карантина правые радикалы представляют себя — в противовес политикам-плутократам и «лживой прессе» — подлинными защитниками свободы. Хотя прежде они критиковали власть именно за недостаточно жесткие меры, например, против нелегальной иммиграции. В сочетании это демонстрирует ключевую особенность «новых правых»: они требуют не уничтожения демократии как таковой (как, например, «старые правые» — нацисты), а подчинения ее «большинству», выразителями интересов которого, естественно, считают себя.
В статье для издания Krautreporter журналист Тарек Баркуни размышляет о том, как в кризисных ситуациях правые радикалы и экстремисты эксплуатируют неуверенность людей и предлагают им объяснения, которые возвращают ощущение контроля над собственной жизнью и общественными процессами.
Важное замечание: в оригинале Баркуни всюду использует слово «экстремисты», в переводе мы часто меняли его на «радикалы». Это связано с российским словоупотреблением. В русском языке понятие «экстремизм», как правило, связано не только с радикальными словами, но и с радикальными действиями, а «экстремистами» российские власти зачастую называют любых своих противников и используют против них соответствующую уголовную статью. В немецком языке это не совсем так: Федеральная служба защиты конституции проводит четкую грань между радикализмом, который имеет право на существование в демократическом обществе, и экстремизмом, который призывает к ликвидации основ конституционного строя и потому должен быть поставлен вне закона. Но даже экстремист не обязательно готовит теракты и беспорядки. Именно поэтому в русском понимани Баркуни пишет, скорее, о радикалах.
Еще в начале апреля Федеральная служба защиты Конституции предупреждала, что правые радикалы могут использовать пандемию в своих интересах, распространяя теории заговора и продвигая апокалиптические сценарии. Так и происходит: правые экстремисты объявляют о конце этого коррумпированного мира, наступившем — внимание, теория заговора! — в результате деятельности тайных обществ.
Эти тенденции стали особенно заметны на демонстрациях против карантинных мер. Постановления властей и усилия по созданию вакцины экстремисты интерпретируют как первые шаги к установлению в Германии диктатуры, при которой прививки станут принудительными. Так это трактуют праворадикалы в своей пропаганде, используя те же механизмы, что и во времена прежних кризисов.
Конспирологические теории предлагают растерянным людям простые объяснения
Еще во время мирового финансового кризиса 2008 года социолог Зильке Этч отметила, что теории заговора лучше всего распространяются именно в кризисные времена: «Во-первых, потому что люди теряют чувство контроля над происходящим, а во-вторых, потому что теория заговора создает у человека ощущение избранности, ведь он знает что-то недоступное другим». Когда люди понимают, что могут потерять работу, или уже потеряли ее, а сообщения о катастрофах сыплются со всех сторон, у них возникает страх и ощущение ненужности. Они перестают воспринимать информацию, которая предполагает неприятные последствия.
Недавний репортаж Spiegel-TV показывает, насколько серьезно нынешний кризис отразился на простых людях. Журналисты интервьюируют пожилую участницу одной из берлинских демонстраций против карантина. Со слезами на глазах она сравнивает текущую ситуацию со временами ГДР и говорит прямо на камеру: «У меня сердце кровью обливается при мысли, что им предстоит это пережить еще раз». То, что во времена ГДР такое интервью было попросту невозможным, ей в голову не приходит. Многочисленные исследования показывают, что в чрезвычайных ситуациях как личного, так и социального характера люди больше склонны верить в теории заговора.
Праворадикалы эксплуатируют неуверенность людей и предлагают им объяснения, которые возвращают ощущение контроля над собственной жизнью и общественными процессами. Контроль вовсе не обязательно должен быть реальным — хватит уверенности в том, что субъективно воспринимаемый миропорядок восстановлен, а ответственность за происходящее несет кто-то другой. Человеку значительно проще поверить в заговор властей против населения, чем в то, что вирус может повергнуть общество в хаос.
Теории заговора очень хорошо работают в праворадикальном сознании
В период экономического кризиса 2009 года Зильке Этч уже наблюдала, насколько быстро теории заговора развиваются именно в среде «новых правых». По результатам одного из исследований фейк-ньюз в ходе последней избирательной кампании в германский Бундестаг, семь из десяти «уток» активнее всего распространяли сторонники партии «Альтернатива для Германии». Почему так получается?
«Любая конспирологическая теория предполагает, что все происходящее — это результат заговора, а значит, существует кто-то, кто управляет миром — иными словами, несет за него ответственность», — объясняет Этч, как это работает. Этого человека или группу можно оценить с точки зрения морали, то есть разделить мир на «хороших» и «плохих», тем самым устранив все сложности. Какие конкретно структуры стоят за «плохими», в этом случае не так уж и важно. В кризисной ситуации конспирология предлагает готовые решения, которых так не хватает людям, потерявшим уверенность в завтрашнем дне. Очень часто под удар конспирологов попадают политики: например, федеральный канцлер, которая воплощает собой абсолютное зло для правых экстремистов, горланящих «Меркель в отставку!» на каждой демонстрации.
Еще один фактор выделяет Хедвиг Рихтер — специалист по новой и новейшей истории Университета бундесвера в Мюнхене: «Дело в том, что правые радикалы в принципе не доверяют социальной и либеральной демократии, а также в корне не разделяют основные ценности нашего общества и представительной демократии».
Эту систему они описывают как рушащуюся на глазах. Катастрофический сценарий, который снова и снова повторяется в конспирологических теориях, вплетен в размышления крайне правых по двум причинам. Во-первых, крушение общественного строя провоцирует подспудное чувство страха, что, в свою очередь, делает людей более восприимчивыми к конспирологии. Во-вторых, в этой ситуации сами правые радикалы могут выступить в роли спасителей. Движение PEGIDA — прекрасный тому пример: растиражированная его сторонниками мысль об угрозе исламизации нашла отражение в целиком выдуманной конспирологической теории о так называемом «великом замещении населения», отголоски которой звучали даже с трибуны Бундестага. Тем временем участники демонстраций PEGIDA позиционируют себя как защитников Германии от этой угрозы. Стоит начаться реальному кризису, как его признаки начинают толковать как предвестники краха.
В книге «Германия с правого фланга» социолог Матиас Квент пишет, что нагнетание страха служит важным инструментом тоталитарной власти, так как страх может оправдать любые политические решения.
При необходимости можно прибегнуть и к насилию, о чем недвусмысленно напоминают те, кто на митингах скандирует: «Сопротивление!». Летом 2011 года к насилию обратился и праворадикальный норвежский террорист Андерс Брейвик, посчитавший себя вправе убить 77 и ранить несколько сотен человек.
Правые экстремисты ставят под сомнение решения властей, которые принимаются в чрезвычайных обстоятельствах
Решение Ангелы Меркель не закрывать границы Германии для мигрантов в 2015 году было принято в чрезвычайных обстоятельствах. Один кризис вызвал другой. Большинству людей сложно представить, что значит действовать в чрезвычайных обстоятельствах и брать на себя ответственность за каждого из 82 миллионов жителей страны: с одной стороны, нужно найти баланс между интересами разных групп населения, зачастую взаимоисключающими, а с другой — принимать решения максимально быстро.
Именно этим и пользуются правые экстремисты. Особенно заметно это на примере «Альтернативы для Германии»: в начале коронавирусного кризиса партия не проявляла особенной активности, однако вскоре ее голос зазвучал все громче. Некоторые политики, состоящие в ее рядах, изначально поддерживали конспирологические теории о происхождении вируса и пытались обвинить беженцев в распространении инфекции.
Положение выгодное: когда ты не в правительстве, не нужно ни оправдываться, ни думать о последствиях. Так правые экстремисты получают возможность атаковать любые меры, принятые в рамках демократической системы. «Они всегда знают, как на самом деле и как лучше. Они ставят под сомнение саму идею демократии», — говорит Хедвиг Рихтер.
Во главе праворадикальных и конспирологических движений, считает Зильке Этч, часто встают люди, в прошлом имевшие какой-то общественный или профессиональный вес, но затем растерявшие его. Со временем они замечают, что своими теориями могут вернуть внимание публики. Усилия правых экстремистов направлены на то, чтобы замкнуть всю разношерстную публику на себя.
В кризисные времена бизнес испытывает трудности и находит союзников в праворадикальных кругах
Когда член Свободной демократической партии Томас Кеммерих вторит правым экстремистам, призывая к скорейшему снятию коронавирусных ограничений, он, скорее всего, руководствуется совершенно другими мотивами — необходимостью перезапуска экономики, серьезно пострадавшей от пандемии. Но его призывы демонстрируют и то, что представители бизнес-сообщества готовы сотрудничать с крайне правым флангом. И не в первый раз.
Так, журналист Кристиан Фукс в своих расследованиях подробно описывает, как из страха потерять привилегии средний бизнес финансирует общественные организации, близкие к «новым правым». Об этом же рассказывает Зильке Этч: «В Америке регулярно возникают экспертно-аналитические центры, отрицающие изменение климата. Раньше это было чисто американским явлением, однако сейчас [и в Германии] есть псевдообщественные организации, занятые распространением право-либертарианских идей». Одна из таких структур — «Объединение по защите законности и гражданских свобод», финансируемое миллиардером Августом фон Финком.
В результате экстремисты вдвойне выигрывают от кризиса: в условиях всеобщей растерянности их конспирологические теории находят живой отклик, а промышленники начинают финансировать праворадикалов, стремясь предотвратить нежелательные для себя перемены.
Праворадикалы обещают повернуть время вспять
Смена плана. Вот известный политик Андреас Кальбиц, бывший член «Альтернативы для Германии», общается со школьниками — и в какой-то момент он просто не может сдержать себя, и вся его ярость прорывается наружу. Сначала он обрушивается на Грету Тунберг, «косолицую девочку с круглым лицом», а потом и на кого-то из детей, называя его «жертвой облучения». Кальбицу 47 лет, он очень зол, потому что мир меняется совсем не так, как ему хотелось бы.
Хедвиг Рихтер знает, в чем причина этой озлобленности: «Просто взгляните на этих бритых налысо мужчин, которые выходят на улицы со сжатыми кулаками, и вам все сразу станет понятно. Их мир рушится!» Она имеет в виду, что привычной иерархии больше не существует, а преобразования в обществе идут с невероятной скоростью. Ездить на дизельном автомобиле и то уже стало неприличным. «15 лет назад Барак Обама не мог использовать тему однополых браков в предвыборной кампании, так как она считалась слишком противоречивой, — приводит Рихтер еще один пример. — Сегодня же однополые браки признаются в большинстве западных демократий».
Для правых экстремистов это одновременно и проблема, и возможность. С одной стороны, они теряют часть влияния, когда вовлекают в политический диалог маргинализированные прежде группы. Зато не нужно даже внешних потрясений, чтобы возникала защитная реакция, находящая выражение в теориях заговора. «Предоставление избирательного права чернокожим в США сопровождалось многочисленными выступлениями против всей демократической системы, да и национал-социализм в какой-то мере явился ответом на демократизацию общества, произошедшую после Первой мировой войны», — напоминает Рихтер.
Этим пользуются праворадикалы, создавая свои теории заговора. Они делают из экоактивистки Греты Тунберг девушку, которая хочет запретить всем путешествовать, ездить на машинах и даже есть мясо. Их посыл всегда одинаков: «Они хотят что-то отнять у тебя, и только мы можем тебя защитить!»
Правые экстремисты часто узурпируют повестку других групп
Для этого они вступают в альянсы — зачастую с группами, которые и раньше были открыты для конспирологических теорий. «Новые правые уже давно пытаются проникнуть в эзотерическую тусовку», — утверждает Зильке Этч. Кроме того, они активно работают с геймерами, выживальщиками и «рейхсбюргерами». В еженедельнике, издаваемом сетью магазинов органических продуктов «Рапунцель», основатель и руководитель компании Йозеф Вильгельм утверждает, что людей скоро будут вакцинировать насильно (чего никто никогда не говорил), а пожилых, «конечно, подвергнут естественному отбору» (что унизительно), и агитирует против абортов. Правые экстремисты охотно подхватывают все эти темы и, например, участвуют в так называемом «Марше за жизнь» против абортов.
То же самое мы наблюдали и на антикоронавирусных демонстрациях в Лейпциге: рядом с многодетными матерями в пестрых шароварах стояли бритоголовые мужчины в футболках марки Thor Steinar, популярной среди националистов. Первые говорили со сцены, что вирус можно победить «радостью», а вторые сразу после них — о Билле Гейтсе, который хочет сделать прививки принудительными, и о «400 богатейших семьях», которые будут управлять всем миром. «Подобные ситуативные альянсы не всегда долговечны, но иногда позволяют правым узурпировать социальную и политическую повестку», — рассказывает Этч. Так, в «Чайной партии», возникшей в 2009 году в США, изначально были сильны голоса за равноправие, однако впоследствии это требование было полностью вытеснено из программы движения.
Пока лишь немногие разделяют идеи праворадикалов
Выходит, демократия в опасности? Мнения экспертов расходятся. Хедвиг Рихтер говорит, что как раз во времена пандемии демократия показывает себя с лучшей стороны: «Конечно, споры были, но для демократии это как раз и важно. Большая часть населения готова принять ограничения, а праворадикальные теории заговора хоть и представляют собой угрозу для демократии, но пока еще, к счастью, остаются уделом маргиналов».
Зильке Этч с этим не согласна: «История отношения к изменению климата показывает, как работают эти механизмы. Раньше большинство американцев были уверены, что причина климатических изменений — в деятельности человека, но теперь многие усомнились в этом. Правым силам и лоббистам определенных отраслей удалось повлиять на общественное мнение. Это достаточно опасно, особенно сегодня, когда люди все чаще читают новости в социальных сетях, удовлетворяя не столько информационные, сколько эмоциональные потребности. К этому нужно прибавить общую растерянность и ощущение перманентного кризиса, вызванное экологическими проблемами, неуверенностью в стабильности собственного заработка и растущим неравенством».
Правые экстремисты будут использовать каждый последующий кризис, чтобы продвигать свою повестку, — как это случилось во время финансового краха 2008 года и в период пандемии. Для этого они и дальше будут применять конспирологические теории, выстраивающие понятный образ врага, и предсказывать этому миру апокалипсис, даже если он и не наступит. В трудные времена сделать это значительно легче: кризис делает людей уязвимыми.
