Число людей, покинувших Беларусь после исторических протестов 2020 года, может быть оценено лишь приблизительно. В прошлом году различные исследовательские группы называли цифру от 140 тысяч человек до 180 тысяч. Это порядка 2% от всего населения страны — и отъезды не прекращаются. Для сравнения: даже если принять на веру самые смелые оценки военной эмиграции из России (около 1,3 миллиона человек), получится, что из этой страны выехало меньше 1% населения. Иными словами, можно с большой долей уверенности сказать, что революция и ее подавление оказали на беларуское общество шоковое воздействие более мощное, чем война и репрессии — на российское. И это без учета того, что, по оценкам исследователей, мощная волна эмиграции из Беларуси на самом деле началась еще в 2017 году, прежде всего в силу экономических причин, так что общее число уехавших беларусов может достигать 300 и даже 500 тысяч человек. Большинство из них живет в Польше, а их доля среди местного населения выше всего в Литве. В Германии беларуских эмигрантов относительно немного — около 30 тысяч человек, и большинство оказались в этой стране до 2020-го.
Противостояние беларуского гражданского общества диктатуре, подавленное при огромной поддержке Кремля, на некоторое время привлекло внимание европейской общественности, но успело выпасть из фокуса еще до начала полномасштабной российской агрессии против Украины. Между тем это части одного и того же процесса — борьбы авторитарных режимов против демократических движений, находящей особенно кровавые формы из-за имперских устремлений Москвы.
Редактор беларуского проекта дekoder’а Инго Петц в своем эссе предлагает вновь увидеть ценность демократических процессов, которые продолжают идти в беларуской диаспоре.
«Беларусь? А мы тут при чем?» Эссе под таким заголовком я опубликовал в 2011 году, дав волю своему разочарованию и возмущению по поводу того, что в Германии почти не говорили о Беларуси, что в СМИ ей почти не уделяли внимания, что для многих она оставалась неким придатком России, искусственной нацией, государством без права на существование. Даже в наших краях Восточная Европа по-прежнему рассматривалась через советско-российскую призму, а сложные культурно-исторические контексты, сформировавшие Беларусь и Украину, для общественного сознания просто не существовали. Не было готовности освоить более дифференцированный подход к этому сложносочиненному культурному пространству, научиться видеть беларусов непредвзято, понимать и учитывать их историю и тем самым заново открыть для себя этот народ.
Мой текст вышел примерно через полгода после того, как Лукашенко разгромил протесты в день президентских выборов и отправил в тюрьму семь кандидатов в президенты. В последующие несколько недель, уже когда выступления закончились, сотни демонстрантов были арестованы, и некоторые из них приговорены к длительным срокам заключения. Известные оппозиционные деятели и диссиденты бежали из страны. Реакцию авторитарного режима на протесты нельзя было назвать ни необычной, ни шокирующей. Правда, Евросоюз выказывал удивление, поскольку его руководство надеялось на некое смягчение диктатуры. Но беларуская оппозиция не ожидала ничего другого и давно предостерегала от заблуждений и веры в возможность диалога с этим режимом. В западных СМИ появились публикации о волне репрессий. Политики и правительства выражали обеспокоенность. Так или иначе, санкции против беларуского руководства были введены относительно быстро, а поддержка беларуских СМИ и общественных движений была усилена. Однако уже через несколько месяцев эта тема исчезла из поля зрения западной общественности, оставаясь лишь в повестке дня различных комиссий и экспертных групп. Лукашенко смог укрепить свой репрессивный режим, но загнал себя и страну в еще более фатальную зависимость от Кремля, который, конечно же, признал результат президентских выборов.
Интенсивный курс солидарности
Нет никаких сомнений в том, что следить за происходящим в Беларуси по-прежнему необходимо. Диктатура у границ ЕС была и остается проблемой безопасности для Евросоюза. Об этом не в последнюю очередь свидетельствуют драматические и трагические события, вызванные тем, что Россия начала жестокую агрессивную войну против Украины и использовала Беларусь в качестве полигона для развертывания войск и стартового плацдарма для начала вторжения. Но еще важнее тот факт, что протесты 2020 года вошли в историю как впечатляющая демонстрация желания значительного большинства беларусов изменить свою страну демократическим путем1. Политизация беларусов, которых до этого момента считали политически пассивными, случилась не в одночасье, а шла на протяжении многих лет. Это обстоятельство должно помочь западным демократиям осознать, что политическая деятельность продолжается, несмотря на то, что к смене режима она пока не привела.
Даже в наших краях Восточная Европа по-прежнему рассматривалась через советско-российскую призму
Интенсивные курсы солидарности и политического участия, начавшиеся летом 2020 года, тем временем институционализировались и переместились географически — из Беларуси в Польшу, Литву и Германию, куда сотни тысяч беларусов бежали, спасаясь от мести режима. Молодые беларусы создают свои организации, помогают друг другу, но, главное, украинцам и беларуским добровольцам, которые сражаются на стороне ВСУ. Они устраивают концерты и дебаты в попытке повлиять на внутреннюю политику стран, где живут сейчас. «Готовность беларуских сообществ в изгнании помогать деньгами и оказывать поддержку невероятно велика, — говорит одна беларуска, которая не хочет называть своего имени из-за политических преследований у себя на родине. — Вопреки распространенному пессимизму, это хороший признак. Люди не забыли о массовой солидарности, которую увидели в 2020 году. Когда страна откроется и люди вернутся, эта мотивация несомненно поможет построить демократическую систему».
Команда оппозиционерки Светланы Тихановской также делает немало для того, чтобы тема Беларуси оставалась на повестке дня международного сообщества и чтобы демократические начинания в новых оппозиционных структурах получали дальнейшее развитие. Вполне естественно, что оппозиционеры в изгнании иногда враждуют между собой. Нервы на пределе, ведь друзья и родственники находятся в беларуских тюрьмах, где условия содержания таковы, что у большинства рано или поздно возникают серьезные ментальные нарушения или проблемы с физическим здоровьем. От лидеров оппозиции ожидают многого. Нужно обладать почти сверхчеловеческими силами, чтобы разумно и энергично действовать в этой сложной, подчас смертельно опасной ситуации. Со стороны трудно представить, каково это, когда твой партнер — подобно Сергею Тихановскому, мужу Светланы Тихановской, — уже почти четыре года сидит в тюрьме, приговоренный к 18 годам лишения свободы. Даже самые близкие получают о нем лишь крайне скудные сведения. Поистине удивительно именно то, что в таких тяжелейших условиях оппозиция все равно находит силы на организацию демократических процессов.
Мрак внутри
Тем не менее оппозиция практически не может повлиять на судьбу Беларуси. Режим Лукашенко радикализировался, изолировался, запретил все оппозиционные партии, вытеснил из страны независимые СМИ2, почти полностью уничтожил структуры гражданского общества и продолжает жестоко расправляться с собственными гражданами. По данным правозащитной организации «Вясна», только за 23 января 2024 года было арестовано более ста человек. Среди них были, например, родственники около полутора тысяч официально признанных политических заключенных. Или люди, которые делали пожертвования в пользу структур солидарности. Теперь, чтобы попасть на радар властей, достаточно подписаться на телеграм-каналы, которые власти объявили «экстремистскими материалами», или читать посты беларуских аналитиков, политиков, авторов или ученых в социальных сетях, получивших ярлык «экстремистских» или «террористических».
В Беларуси сформировались две непримиримо противостоящие друг другу социальные группы
Трудно сказать, каковы настроения внутри Беларуси. Когда разговариваешь с беларусами, которые все еще ездят в страну или остались там жить, часто слышишь следующее: «Налицо смирение. Страх зашкаливает. Надежды мало. Люди пытаются смириться, забыть происходящее и жить так, как жили до 2020 года. Каждый надеется, что завтра к нему в дверь не постучат». С другой стороны, социологические опросы не раз показывали, что хоть волю к протестам и удалось подавить, они могут вспыхнуть вновь, если представится возможность. Режим боится такого сценария. И нет сомнений, что именно поэтому он принимает жесткие меры против собственного населения. Как это было недавно, когда готовилась инсценировка парламентских выборов. Опросы также показывают, что в стране сформировались две непримиримо противостоящие друг другу социальные группы3: с одной стороны, сторонники режима и его неосоветских практик и мифов; с другой стороны — те, кто разделяет ценности протеста 2020 года. Они руководствуются национальными историческими нарративами, воспринимая Беларусь как важную часть Великого княжества Литовского или Речи Посполитой и осознавая, что война России против Украины — это также война против культурного разнообразия Центрально-Восточной Европы, о чем пишет в своем эссе беларуский философ Игорь Бабков. Разнообразия, где у Беларуси есть свое место. Это те, кто хочет, чтобы их родина отвернулась от России и повернулась к Западу. «Те герои беларуской истории, которые боролись с Российской Империей и которых власть чтила еще недавно, теперь объявлены врагами, — пишет аналитик Артем Шрайбман. — Например, лидеры антироссийских восстаний XVIII и XIX веков Тадеуш Костюшко и Кастусь Калиновский». Именем Калиновского назван добровольческий батальон, воюющий на стороне ВСУ.
Российское влияние заметно усилилось, в том числе и потому, что беларуские и российские государственные СМИ фактически стали монополистами, после того как независимые медиа были изгнаны, а их телеграм-каналы объявили преступными. Независимость Республики Беларусь под угрозой. Реальный шанс сохраниться у нее будет только в том случае, если Украина сможет оттеснить Россию настолько, чтобы Путин оказался под огромным внутриполитическим давлением4. Но даже и в этом случае нет абсолютной уверенности в том, что режим Лукашенко падет. С тем же успехом можно предположить, что власть в России захватят другие деспоты или преступники, которые затем — в качестве компенсации — присоединят Беларусь. Более того, даже если режим Лукашенко падет, а Россию удастся сдержать, вполне можно допустить, что система породит нового авторитарного лидера, который сделает все возможное, чтобы помешать движению Беларуси к демократии. Ведь все сотрудники тайной полиции и военнослужащие прекрасно понимают, что в случае установления правового государства у них будут проблемы с законом. Поэтому они будут защищаться всеми силами, спасая свою шкуру. И вполне очевидно, что сообщество демократических государств и в этом случае не сможет помочь, в общем-то, ничем5.
Надежда в изгнании
После того как беларусы проявили такое мужество в 2020 году и наконец-то обрели международную известность и признание в качестве сообщества, они снова отошли на второй план. О продолжающемся ужесточении репрессивной системы почти не пишут в СМИ, а Беларусь полностью исчезла из общественного дискурса. Я занимаюсь Беларусью почти тридцать лет, и в этой стране у меня множество друзей и знакомых. Мне больно видеть глубокое безразличие к судьбе беларусов.
В Литве не наблюдается никакой ксенофобии. Только литовские политики и спецслужбы уже некоторое время создают беларусам проблемы
Но, например, в Вильнюсе ее нельзя не замечать. Тысячи граждан Беларуси бежали сюда, в литовскую столицу, которая исторически всегда была центром притяжения для беларусов6. Их присутствие, наравне с географической близостью Литвы к боям в Украине, повсеместно бросается в глаза на улицах и площадях Вильнюса. Вы слышите беларускую и русскую речь, видите украинские и бело-красно-белые флаги, граффити и другие знаки солидарности не только на официальных зданиях, но и на жилых домах, кафе и магазинах. Минск совсем близко, но для многих беларусов в данный момент их город, их дом, недостижим. Каждый день на автовокзал прибывают автобусы с беларускими номерами, чтобы потом, после короткого посещения, увезти родных и близких. Оставшиеся с грустью и тоской глядят им вслед. «Литва приняла около 100 тысяч беларусов и украинцев, — рассказывает один из беларуских журналистов. — Это как если бы Германии за короткий промежуток времени пришлось принять пять миллионов беженцев. Но мы не наблюдаем никаких проявлений ксенофобии». Только литовские политики и спецслужбы уже некоторое время создают беларусам проблемы. Стало сложнее получить или продлить вид на жительство. Это связано с опасениями по поводу того, что в страну может приехать слишком много беларусов, а значит, возможных шпионов и сторонников нынешней власти.
Конечно, есть не только мрачные новости. Хотя беларусы больше не фигурируют в общественных дискуссиях в Германии, в стране по-прежнему проводится множество художественных и культурных мероприятий, посвященных Беларуси. На немецком языке появляется новая беларуская литература, в частности, книга «Самота» писательницы и поэтессы Вольги Гапеевой и эпопея «Собаки Европы» Ольгерда Бахаревича, которая в Беларуси объявлена «экстремистской» и запрещена.
Крупный австрийский писатель и международный культурный деятель Мартин Поллак однажды сказал, что у нас, европейцев, есть обязательства перед беларусами: «Нам нужно с ними постоянно работать, нужно переводить больше беларуской литературы, отвечать на запросы и нужды этого народа, приглашая беларусов повсюду, куда только возможно»7. Поллак давно обратил внимание на те запутанные разветвления, которые беларуская история и культура порождала и растила на протяжении многих веков. Он осознал, что это — важная часть удивительного многослойного пространства, известного как Центрально-Восточная Европа. Пространства, которое было потеряно для нас в результате войн и конфронтационного мышления XX века, оказалось вычеркнутым из наших знаний и памяти. И вот уже какое-то время это пространство вновь и вновь напоминает о себе, словно проснулись беспокойные духи. Они призывают нас сбросить шоры и освободить сознание.
