Общий тон немецкой прессы при оценке положения дел в бундесвере можно назвать пессимистичным, а иногда даже паническим. Из текста в текст кочует один и тот же тревожный вывод: немецкая армия не готова к участию в большом вооруженном конфликте в том случае, если такая необходимость возникнет. А на фоне полномасштабной российской агрессии против Украины едва ли кто-то рискнет полностью исключить такое развитие событий.
Так, по данным Der Spiegel, из 300 танков «Леопард-2» в арсенале бундесвера к оперативному использованию здесь и сейчас готово примерно 130. Многие воинские подразделения недоукомплектованы, и чтобы собрать всю необходимую технику и амуницию для одного могут требоваться поиски по всей стране. Помощь Украине дополнительно усугубляет ситуацию: бундесверу теперь не хватает ни артиллерийских орудий, ни снарядов для них.
Говоря о виновных в столь плачевном состоянии немецких войск, чаще всего вспоминают экс-министров обороны времен Ангелы Меркель: Карла-Теодора цу Гуттенберга, Томаса де Мезьера и Урсулу фон дер Ляйен, которая ныне возглавляет Еврокомиссию. Цу Гуттенбергу и де Мезьеру, которые руководили Минобороны в 2009–2013 годах, ставят в вину реформы, в рамках которых, во-первых, была отменена всеобщая воинская повинность, во-вторых, резко сократилось комплектование войск и, наконец, в-третьих, в бундесвере было фактически ликвидировано централизованное военное командование, аналог российского Генштаба.
В реальности за этими реформами стоял политический просчет всей команды экс-канцлера, а возможно, и немецкой элиты в целом: никто не думал, что большая европейская война может в обозримом будущем стать реальной, все исходили из того, что бундесвер теперь нужен для проведения локальных операций далеко за пределами Германии. Урсулу фон дер Ляйен, которая возглавляла Минобороны с 2013 по 2019 год, упрекают в том, что она не убедила коллег по правительству срочно поменять стратегию даже после аннексии Крыма. Эксперты сомневаются, что дополнительные 100 миллиардов евро, которые Олаф Шольц пообещал выделить на оборонные расходы в самом начале полномасштабной войны, помогут быстро справиться с накопившимися проблемами.
Теперь немецкая армия срочно ищет и другие возможные пути выхода из кризиса. Отчасти она может уповать на то, что Россия, которая, в отличие от Германии, явно готовилась к войне, показала далеко не впечатляющие результаты в первый год собственной агрессии — авторитарный и коррумпированный режим вредит себе сам. В итоге решающим может оказаться то, чьи просчеты перевесят.
Чтобы понять, что представляет собой российская армия, бундесвер обратился к помощи Герта Гавеллека — бывшего офицера армии ГДР, учившегося в Советском Союзе. NZZ рассказывает о том, чему он теперь учит соотечественников.
Герт Гавеллек, выпускник Военной академии имени М. В. Фрунзе, знает, как русские воюют на суше. 1987 год, офицер Национальной народной армии ГДР Гавеллек сидит в актовом зале академии, в «галерее героев», где идет церемония открытия учебного года с участием начальника военного вуза. Гавеллек счастлив: вместе с немецкими сослуживцами и сотнями военнослужащих советской армии его ждут великие свершения.
Сотни выпускников академии имени Фрунзе носят звание героев Советского Союза. Например, Георгий Жуков, военачальник времен Второй мировой, известный в том числе и тем, что в апреле 1945 года безрассудно погнал своих солдат на минные поля вермахта в сражении за Зееловские высоты. Неудивительно, что это место внушало трепет всем, в том числе и Герту Гавеллеку, 28-летнему капитану из города Плауэн, на тот момент глубоко убежденному в скорой победе социализма.
Гавеллек проучился в СССР три года, и даже сейчас, по прошествии 35 лет, ему приходится возвращаться к тому периоду своей жизни. Все дело во Владимире Путине, который теперь стремится вернуть России, стране-правопреемнице СССР, былое имперское величие: с самого начала путинского вторжения в Украину Германия очень нуждается в специалистах, знакомых с российскими принципами ведения войны.
Герт Гавеллек недавно вышел в отставку, дослужив до одного из самых высоких чинов в немецкой армии — звания бригадного генерала бундесвера, но вместо того чтобы наслаждаться заслуженным отдыхом, работает военным советником. Его задача — ответить на вопрос, которым немецкая армия не занималась три долгих десятилетия: «Как воюют русские?»
«Я всегда любил полевую форму»
Мы здороваемся, и Гавеллек извиняется, что у него холодные руки: он приехал на встречу на велосипеде, а это 20 километров через весь Берлин. В послужном списке Гавеллека — пять лет в элитном подразделении специального назначения KSK, куда он попал после падения Берлинской стены и воссоединения Германии. Гавеллек до сих пор подтянут, на нем джинсы и клетчатая рубашка. «Я всегда любил полевую форму, не парадно-выходную», — говорит он.
Гавеллек не любит публичность. В ГДР он руководил разведывательными группами, которые в случае войны должны были собирать информацию о противнике на линии фронта, а осенью 2001 года одним из первых отправился на юг Афганистана для участия в спецоперации против «Аль-Каиды». Он не из тех, кто бросается пустыми словами.
«Вы задавайте мне вопросы: у меня нет опыта общения с журналистами, и я не знаю, что вы хотите узнать».
Мы задаем — и понимаем, что перед нами человек, которому есть что рассказать о временах, когда Запад и Восток уже противостояли друг другу в тлеющем вооруженном конфликте. Ведь Гавеллек родился в 1959 году, он — дитя холодной войны между СССР и США.
Тараканы в московском общежитии
Все, кто учился в советских военных академиях, должны были иметь «классовое сознание», причем речь шла о рабочем классе. Гавеллек родился в семье военных, но перед академией специально пошел и выучился на слесаря.
По его словам, в академии имени Фрунзе у каждого выпускника была в бронированном шкафу полка, где должны были храниться все учебные материалы, имевшие гриф секретности — то есть практически все, за исключением учебников по истории КПСС и марксизма-ленинизма: «Русские всегда любили сделать из всего на свете тайну».
Жена с сыном приехали к Гавеллеку в Москву только после первого курса, а до этого он жил в общежитии для офицеров из ГДР в Новоконюшенном переулке. В комнате курсанты размещались по двое, за порядком на этаже следила дежурная — привлекательная дама средних лет. Вместе с семьей Гавеллек переехал в однокомнатную квартиру на окраине города, откуда вначале пришлось вытравить тараканов. Сын спал на раскладушке в кухне.
Гавеллек оказался одним из 4800 восточногерманских офицеров, направленных на учебу в советские военные академии. За плечами многих преподавателей академии имени Фрунзе была война в Афганистане (1979–1989). Свой предмет они называли «военным делом»: как руководить полком, дивизией и армией, активно применять танковые соединения и артиллерию, формируя «огневой вал», сминающий противника — то есть НАТО.
Эти знания не должны были пригодиться
В сентябре 1990 года, когда Гавеллек вернулся домой из Москвы, ГДР уже находилась на последнем издыхании. В прежние времена с дипломом академии имени Фрунзе он бы точно дослужился в Народной армии до генеральских погон, однако тогда Гавеллек вообще не был уверен, что его оставят в бундесвере. «Я и не думал, что мои знания о советском военном деле когда-нибудь пригодятся», — признается он.
А потом наступило 24 февраля 2022 года, день российского вторжения в Украину. Шел последний год службы Гавеллека. К тому моменту он уже был бригадным генералом и служил в штаб-квартире бундесвера, расположенной в городе Штраусберг под Берлином, — один из двух офицеров армии бывшей ГДР, дослужившихся так высоко. По словам Гавеллека, когда его попросили продолжить работу и после выхода в отставку, он ответил согласием. Теперь он проводит в среднем 2–3 часа в день за чтением российских телеграм-каналов, военных блогов и сводок, аналитических статей, дневников, приказов, уставов и положений военной доктрины. Обнаружив что-то значимое, Гавеллек передает это в командование войсками для дальнейшего анализа.
Некоторые люди в Германии — в основном его сослуживцы, бывшие офицеры армии ГДР — называют такую работу предательством. Гавеллек признается, что ему самому нравилось служить в ГДР и советских товарищей он тоже называл «братьями по оружию», как и было принято в восточногерманской армии.
Сегодня Россия — это враг
Гэдээровская пропаганда считала жителей СССР друзьями, но сегодня Россия для Гавеллека — враг, хотя он и представить себе не мог, что до такого может дойти. «Я был убежден, что Россия никогда не начнет такую войну, как в Украине, — говорит он, — и меня постоянно мучает вопрос: неужели я тогда чего-то не замечал?»
Не замечал, например, бытового насилия, которое сегодня предстает перед ним в ином свете: «Я всегда удивлялся их жестокости, беспощадности и агрессивности в драках, тому, как быстро дело доходит до поножовщины, но тогда не придавал этому большого значения».
«Теперь я знаю, — говорит он, — что брутальность — это темная сторона русской души». По долгу службы он регулярно просматривает видео, в которых солдаты и наемники кастрируют украинских военнопленных, отрубают им пальцы и режут сонные артерии.
Отслужив в спецподразделении, Гавеллек начал продвигаться по карьерной лестнице: был командиром воздушно-десантной бригады, заместителем командира дивизии и даже немного поработал в министерстве обороны, хотя и не чувствовал себя там на своем месте: «Аппарат в министерстве огромный, а выхлоп зачастую невелик».
Война в Украине — только пробный шар
Восемь лет назад бундесвер вспомнил о том, что Гавеллек знает русский: тогда в Москву как раз искали нового военного атташе. Но Россия на тот момент уже вела войну в Донбассе, правительство Германии ввело против российского режима санкции, а Москва в ответ отказала Гавеллеку в визе.
С этого времени он и следит за военными действиями в Украине. «Теперь ясно, что в 2014 году нужно было оперативно и четко реагировать, переходя от комплексной оценки ситуации к практическим действиям, выражающимся в повышении квалификации и проведении учений», — объясняет он. Его официальные формулировки кажутся немного громоздкими, но потом все становится яснее: «Что если война в Украине для России — всего лишь разминка перед чем-то большим? Если мы начнем сейчас, то еще успеем подготовиться, но вот когда российские дивизии появятся на границе с Прибалтикой, будет уже поздно».
Так как же воюют русские, господин Гавеллек?
Он снова извиняется — на этот раз потому, что из-за требований секретности не так много может рассказать. «Но некоторые аспекты я вкратце могу перечислить, — говорит Гавеллек и ритмично чеканит. — Российской военной машине присущи скрытность, обманчивость, изворотливость и подлость. Их военным нельзя верить, они врут без зазрения совести».
Гавеллек качает головой
«Другие особенности: безразличие к потерям среди личного состава, презрительное отношение к своим военнослужащим, а еще широкое использование артиллерии, танков, дронов, ракет, мин, кассетных боеприпасов и других страшных видов оружия, например вакуумных бомб. Вот к этому должен быть готов бундесвер. В целом российские сухопутные войска по-прежнему, по большей части, танковые и артиллерийские», — рассказывает Гавеллек.
Что это значит для немецких вооруженных сил?
«Об этом я тоже не могу говорить подробно, но спутники, дроны и другие средства разведки делают поле боя "прозрачным". Танки, оружие, технику и солдат сегодня невозможно спрятать», — считает он.
А потому, чтобы успешно противостоять российским войскам, нужны не только танковые подразделения, но и возможность эффективно управлять небольшими мобильными группами, вести разведку в режиме реального времени и обеспечивать точный огонь. «Совершенно ясно, что эта война может заставить нас пересмотреть структуру, оснащение и систему обучения войск», — полагает Гавеллек.
Все это подводит нас к основному вопросу: обладает ли немецкая армия нужным вооружением и боеприпасами для того, чтобы в случае войны противостоять российским войскам? Гавеллек качает головой: то ли потому, что сомневается, то ли потому, что не хочет отвечать на вопрос. Потом он уклончиво говорит: «Моя задача состоит в том, чтобы проанализировать, как Россия ведет войну в Украине».
Противник, который не станет церемониться
На один вопрос Гавеллек все-таки дает ответ — на что стоит настраиваться солдату при военном конфликте с Россией? «Здесь два момента, — говорит он. — Во-первых, на противостояние с жестким противником, который не станет церемониться. Украинцы знают, за что воюют, а вот знаем ли мы?»
Чтобы проиллюстрировать второй момент, Гавеллек включает компьютер, выводит на экран несколько фотографий и спрашивает, готовы ли люди к такому. На фотографиях — целые поля трупов, обгорелых, обугленных, обезображенных и изуродованных тел. «Смерти и ранения сопровождали нас уже в Афганистане, — говорит он. — Тогда это были единичные случаи, но в случае войны с Россией жертв будет очень много».
Он снимает замок с велосипеда, натягивает на голову шапку, надевает куртку и перчатки, но прежде чем попрощаться, бросает три фразы, которые могут показаться жуткими для привыкшего к мирной жизни немецкого уха.
Первая: «Нам нужно научиться мириться с большими потерями и поражениями в бою». Вторая: «Нам нужно уходить от тепличных учений. Солдаты должны понимать, что такое война». Третья: «История показывает, что советские и российские войска имеют поразительную способность делать верные выводы из своих поражений, находясь в шаге от полного разгрома».
