В апреле 2024 года «демонстрацию нетрадиционных отношений» в Беларуси приравняли к порнографии. Теперь за фотографию, на которой двое мужчин держатся за руки, можно получить как минимум штраф, как максимум — до четырех лет тюрьмы.
Положение ЛГБТК+людей остается в Беларуси одной из самых непроговоренных и противоречивых тем. Гомосексуальные отношения были легализованы только в 1994 году, но законодательная либерализация, после которой тема сексуальности стала проникать в медийное пространство, не сделала беларусов толерантнее. В последние годы к давлению с новой силой подключилось государство, задействовав репрессивный аппарат и пропагандистские ресурсы, и теперь само существование ЛГБТК+активизма оказалось под угрозой.
Авторка дekoder’а Ксения Тарасевич вместе с сооснователем инициативы J4T (Journalists For Tolerance) Олегом Рожковым разбирались в истории беларуского квир-сообщества и проблемах, с которыми оно сталкивается в современной Беларуси.
Только за сентябрь 2024 года в Беларуси задержали от 15 до 20 представителей ЛГБТК+сообщества, пишет правозащитная организация «Правовая инициатива». Также известно о задержании восьми трансперсон: на большинство силовики составили административные протоколы за «хулиганство», что бы ни имели в виду под этим власти. Против двоих завели уголовные дела за «распространение порнографических материалов».
Годом раньше, в сентябре 2023-го, стало известно, что беларуские власти готовят законопроект, запрещающий «пропаганду нетрадиционных сексуальных отношений», аналогичный российскому. Вскоре на квир-вечеринках начались облавы — силовики собирали личные данные посетителей.
Так было не всегда. В 1990-е, когда страна обрела независимость, а Александр Лукашенко только шел к единоличной власти, ситуация выглядела куда радужнее.
Заниматься культурой, а не правозащитой
Гомосексуальные отношения в Беларуси были легализованы в 1994-м, через три года после обретения страной независимости, — и всего за несколько месяцев до того, как к власти пришел Лукашенко. До этого действовало законодательство Советского Союза со статьей о «мужеложестве».
Смена власти, а потом и политического режима поначалу не принесла видимых изменений в наметившейся тенденции к либерализации. На темы сексуальности и гомосексуальности стали говорить более или менее открыто. В Беларуси того времени появилась и первая квир-икона — Эдуард Тарлецкий, выступавший в образе мадам Жу-Жу.
«С девяностых годов установился консенсус: можно заниматься культурой, но не правозащитой, и нельзя говорить о правах и проблемах коммьюнити», — объясняет Олег Рожков.
В первом беларуском прайде приняли участие около 500 человек
Журнал о гендере и сексуальности в Беларуси MakeOut несколько лет назад, еще до нынешней волны ухудшений, собрал хронологию гей-прайдов, которые проходили в Минске полулегально.
В 1999 году организаторы первого прайда помимо конкурсов «Мистер Гей Беларусь» и «Трансмиссия» устроили образовательную программу и провели конференцию о правах геев и лесбиянок. Правда, в одну из ночей в клуб, где все происходило, ворвался ОМОН. И все же в первом беларуском прайде приняли участие около 500 человек.
В 2001 году прошло первое полноценное прайд-шествие: от 500 до 2000 участников собралось неподалеку от центра Минска под радужными флагами, и хотя мероприятие не было согласовано с властями, все прошло без инцидентов. Уже в середине 2000-х тот же Тарлецкий был вынужден уехать в Украину.
Небольшие акции продолжались, например в 2008 году. Прайд–2010 разогнал ОМОН, некоторые участники были избиты. На следующий год, чтобы избежать насилия, прайд провели на окраине Минска. Последняя публичная акция прошла в 2012-м: активисты проехали через город на трамвае с плакатами и радужными флагами.
«Дело Пи»
Олег Рожков решительно не согласен с распространенным среди самих беларусов представлением о собственной толерантности. Он считает, что в Беларуси квир-люди могут быть собой только за закрытыми дверями, а в публичном пространстве вынуждены притворяться гетеросексуалами. Рожков называет такую практику «социальной кастрацией».
«Пока ты изображаешь гетеросексуала, общество тебя терпит, хотя обо всем догадывается. Но если я публично заявляю о себе, следует огромный негатив: “Как ты посмел выпятить свою гомосексуальность”?», — объясняет Рожков.
Значительную поддержку оказало и гетеросексуальное сообщество
Пожалуй, самым известным в истории независимой Беларуси преступлением на почве гомофобии стало так называемое «дело Пи». 25 мая 2014 года после закрытой вечеринки в Минске на архитектора Михаила Пищевского напали и избили. Он месяц находился в коме, врачи были вынуждены удалить ему 20% мозга из-за обширных гематом.
«История Михаила для меня очень личная, — вспоминает Рожков. — Я не был знаком с ним, но когда узнал о суде, решил помочь его родителям собрать деньги на лечение. Сначала они были против публичности, но согласились сотрудничать с прессой, потому что был шанс его спасти».
В этом случае значительную поддержку оказало и гетеросексуальное сообщество, отмечает Рожков. «Одно дело — не любить геев, а совсем другое — убить человека. Многие беларусы, увидев этот случай, провели черту».
Михаил пришел в себя, но был в состоянии, близком к вегетативному. 25 октября 2015 года он скончался от менингита.
Государственная гомофобия
Рожков подчеркивает, что нападение на Пищевского стало сигналом для всех ЛГБТК+людей, ведь на его месте мог оказаться любой из них. Тем не менее, отмечает эксперт и активист, долгое время гомофобия не была институционализирована. Так, в Минске разрешались квир-вечеринки, пусть даже нередко там устраивали рейды силовики. Это, по мнению эксперта, свидетельствовало об отсутствии политического решения начать репрессии против квир-сообщества.
Смену тренда организация J4T, одним из основателей которой стал Рожков, зафиксировала в своем мониторинге языка вражды по отношению к ЛГБТК+сообществу в беларуских медиа. В первом полугодии 2020 года он встречался в 10% публикаций государственных СМИ и в 20% — во втором, после начала политического кризиса. А в 2021-м уже каждая четвертая публикация на тему ЛГБТК+ содержала искомые проявления.
В апреле 2024 года Минкульт опубликовал постановление, в котором приравнял «нетрадиционные отношения» к порнографии
«В государственных медиа ведется кампания против квир-сообщества, — констатирует Рожков. — Согласно нашей шкале, пропагандисты используют самый грубый уровень языка вражды».
От неявного давления беларуские власти со временем перешли к прямому действию. В апреле 2024 года министерство культуры опубликовало постановление, в котором приравняло «нетрадиционные отношения» к порнографии. И теперь силовые структуры могут возбудить дело по статье 343 УК, предполагающей наказание до четырех лет тюрьмы, практически за любое изображение гомосексуальной пары или трансгендерного человека.
«Если я пять лет назад выложил в социальную сеть фото, где целую своего парня в щеку, это может быть расценено как порнография. И я могу попасть под суд за ее распространение», — поясняет Рожков.
Правозащитники из «Правовой инициативы» пишут, что теперь негетеросексуальные отношения между взрослыми людьми по обоюдному согласию интерпретируются как нечто противоправное, что усиливает общественное осуждение и способствует оправданию насилия в отношении ЛГБТК+сообщества.
И в то же время Беларусь все еще остается одной из немногих стран, где в рамках трансгендерного перехода, после смены соответствующей графы в паспорте, можно бесплатно получить гормональную терапию и сделать хирургическую коррекцию пола. Правда, на это нужно согласие комиссии из 6-8 врачей.
Впрочем, трансгендерные люди тоже сталкиваются с дискриминацией. Так, в 2024 году правозащитники рассказали историю трансгендерного мужчины Марата. Он прошел процедуру перехода, получил новые документы. Но не мог изменить свои данные в свидетельствах о рождении своих четверых детей — органы ЗАГС отказали ему. Позже администрация школы получила анонимные сообщения о якобы насилии в семье, и к Марату начали ходить проверки. Вскоре его вызвали на повторную медкомиссию, где аннулировали разрешение на переход, потребовав вернуть прежние документы. Марат решил эмигрировать во Францию, где и находится сейчас с детьми.
«Европейские бюрократы говорят: “Нет у вас никакой дискриминации”»
Несмотря на все это, в Беларуси до сих пор нет запрета на «пропаганду», аналогичного российскому, а ЛГБТК+сообщество не объявлено «экстремистским движением». Но в чем-то это, по мнению активистов и экспертов, на самом деле, ухудшает прогноз для конкретных квир-людей. Как отмечает Олег Рожков, в опасности сегодня все члены беларуского квир-сообщества, так как в руках силовиков и без запрета «гей-пропаганды» обширный инструментарий для легального заключения в тюрьму любого гея или трансгендерного человека. В итоге, с учетом общего репрессивного фона, уверен эксперт и активист, положение квир-людей в Беларуси даже тяжелее, чем в России.
При этом Беларусь привлекает меньше внимания по сравнению с Россией или Украиной, что приводит в том числе к меньшей поддержке ЛГБТК+сообщества, констатирует Олег Рожков. Рассчитывать на помощь за рубежом часто не приходится.
То же ощущение сложилось и у Андрея Завалея, координатора кампании «Дело Пи»: «То, что у нас нет закона, который бы (прямо) дискриминировал ЛГБТК+людей, делает ситуацию даже хуже. Беларуские квир-персоны не могут просить помощи и защиты у международных органов. А россияне могут — у них есть закон о “пропаганде нетрадиционных отношений”, они получают убежище в Европе. Беларуские квиры живут в такой же реальности, но европейские бюрократы говорят им: “Нет у вас дискриминации”».
Квир-беженцы чаще всего имеют литовские гуманитарные визы, но Литва готова давать им вид на жительство или предоставлять статус беженцев далеко не всегда. Особенно это касается трансперсон, поскольку в самой Литве отсутствуют необходимые медицинские возможности для коррекции пола и гормональной терапии. При этом в других странах ЕС у людей с визами, выданными не там, возникают сложности с получением легального статуса. В итоге беларусы и беларуски попадают в ловушку, не имея доступа к жизненно важным медицинским услугам и возможности просить убежища в странах, где их предоставляют.
ЛГБТК+люди Беларуси хотят видеть примеры успешных беларуских квиров
«Нужно также понимать, что у большинства квир-людей в Беларуси нет возможности выехать из страны, — напоминает Рожков. — Это большая привилегия. И поэтому они хотят жить нормальную жизнь. Наша задача — помочь им создать эту “новую нормальность”».
И несмотря на все сложности, квир-активисты продолжают свою работу, говорит Рожков. «Для сообщества важно ощущение единства, общий опыт и поддержка. До последнего времени многие инициативы проводили офлайн-мероприятия, но сейчас это небезопасно».
J4T проводили фокус-группы, чтобы выяснить, какой контент интересен людям внутри Беларуси. «Люди хотят позитивных новостей, их интересует лайфстайл, культурные события, они хотят видеть примеры успешных беларуских квиров. Практическая информация: как снять квартиру однополой паре в Беларуси, как распределить гендерные роли в отношениях, как избежать токсичности. Интересует безопасность, как избежать подставных свиданий».
При этом Рожков не сомневается: со временем в Беларуси будет принят закон о «гей-пропаганде». Впрочем, с учетом уже существующего законодательства о порнографии вряд ли его будут делать особенно жестким, полагает эксперт.
Молчание демократических сил
На что в квир-сообществе также обратили внимание, рассказывает Рожков, — это на то, что демократические силы оставили ЛГБТК+людей без поддержки в период обсуждения поправки о порнографии, когда против сообщества была развернута кампания ненависти. Одной из немногих, кто выразил негативное отношение к происходящему, была Ольга Горбунова, представительница Объединенного переходного кабинета по социальной политике, сейчас — уже бывшая.
По мнению Рожкова, одна из причин — разнообразие электората Светланы Тихановской, в котором не все толерантны к квир-сообществу. По его мнению, поддержка Тихановской ослабевает, и она старается сохранить ее, оставаясь на «безопасных позициях». Нет политической воли поддержать малую группу, если рискуешь потерять широкую аудиторию.
«Нужно пытаться пробиться и вернуть Беларусь в повестку дня через медиа и искусство», — полагает Рожков. В 2024 году активист организовал фотопроект, в центре которого были он и его партнер: «Мы оба не можем вернуться в свои страны по разным причинам и через этот арт-проект показали свою жизнь и проблемы, с которыми сталкиваемся».
Другая стратегия — работа через дипломатические каналы, участие в закрытых встречах и переговорах.
«У нас нет иллюзий, что кто-то нас поддержит. Мы понимаем, что должны полагаться только на себя. Но не унываем».
Текст: Ксения Тарасевич, Олег Рожков
Опубликовано: 28.01.2025
