«Меня спасли и выходили русские», — так начинается письмо узника Аушвица (Освенцима) Отто Франка. Письмо написано на немецком бланке концлагеря, адресовано матери в Базель, датировано 23 февраля 1945 года. Прошло меньше месяца с момента освобождения концлагеря красноармейцами, самого Франка лечили советские врачи, он только что смог взять перо в руки. Что именно Отто Франк в 1947 году опубликовал дневник своей дочери Анны, хорошо известно. Что его самого спасли советские военные и доктора, известно меньше.
Российские политики регулярно сетуют на то, что в Западной Европе якобы замалчивают решающую роль Красной Армии в освобождении европейских народов и спасении евреев от нацизма. Между тем в самой России до сих пор нет ни Дня Памяти жертв Холокоста, ни отдельной уголовной статьи за его отрицание. Еще полтора десятилетия назад Россию вообще можно было назвать мировым центром исторического ревизионизма. Сейчас ситуация несколько изменилась, но зато в государственный и общественный дискурс возвращается старая советская тенденция включать жертв Холокоста в общее число «мирных советских граждан», погибших от рук нацистских преступников. И это несмотря на большие успехи российских ученых в исследовании ранее засекреченных документов о Холокосте.
Сопредседатель Научно-просветительного Центра «Холокост», профессор РГГУ историк Илья Альтман — о противоречивой российской исторической памяти о Холокосте.
DEUTSCHE VERSION
Еще в годы Великой Отечественной войны в СССР была сформулирована официальная точка зрения, согласно которой все жители Советского Союза — вне зависимости от их национальности — в равной степени пострадали от рук нацистов. Уже в феврале 1944 года в официальном расследовании расстрела в Бабьем Яре говорилось только об убийстве «мирных советских граждан»1. На фоне позднесталинского антисемитизма и дальнейшего ухудшения отношений с Израилем фактически происходило «забывание Холокоста». О том, что геноцид евреев занимает особое место среди нацистских злодеяний, говорилось крайне мало; само слово «Холокост» не использовалось ни в пропаганде, ни в учебниках, ни в произведениях искусства.
Ситуация начала меняться только в годы перестройки, но даже в 1992 году, когда создавался Центр «Холокост», вынесенный в его название термин был почти неизвестен. Проблема мемориализации нацистского геноцида — не в рамках еврейских общин, а на государственном уровне — была поставлена в России лишь в середине 1990-х.
При этом еще в начале 2000-х Россию можно было назвать мировым центром отрицания Холокоста. Советская политика государственного антисемитизма ушла в прошлое, но и эффективного противодействия ему не было: в частности, в России открыто издавались и продавались книги западных отрицателей Холокоста.
Лишь в 2003 году термин «Холокост» впервые появился в стандарте (государственной программе) преподавания истории для средней школы2. После этого отдельные аспекты истории Шоа были раскрыты во многих школьных учебниках3. Но только в 2011 году тема вошла в Единый государственный экзамен.
Противоречивая политика памяти
Неторопливое проникновение темы Холокоста в школьную программу отражает сложность отношения к теме со стороны современной российской власти и общества. С одной стороны, на официальном уровне российские лидеры постоянно говорят о том, насколько важна память об этом нацистском преступлении. О Холокосте Владимир Путин упомянул и в прошлогодней статье «75 лет Великой Победы: общая ответственность перед историей и будущим»4, и в речи на Параде Победы 2020 года5. Это говорит о том, что на официальном уровне Холокост начинает восприниматься как неотъемлемая часть Великой Отечественной войны, чего прежде никогда не было.
Но в этих выступлениях регулярно повторяются три тезиса. Во-первых, что Холокост — страшное преступление. При этом умалчивается, что оно происходило не только в Европе, но и на территории СССР и современной России. Во-вторых, что к этому преступлению были причастны коллаборационисты в Прибалтике и Украине (российские же и белорусские не упоминаются). Наконец, что решающую роль в спасении европейских евреев сыграла Красная армия.
Молчание о Холокосте на территории России — явное наследие советской историографии, замалчивавшей уничтожение советских евреев. А вот два других тезиса имеют отношение к современной политике. Отношения России со многими постсоветскими странами складываются очень тяжело. Обращение к теме Холокоста в этом случае служит аргументом, доказывающим правоту российской позиции. Им обосновывается борьба с героизацией пособников нацизма (присвоение высоких государственных наград, переименование улиц и стадионов, установка памятников, марши легионеров СС), которых в самих этих странах позиционируют прежде всего как борцов с СССР.
Отношения России с западными странами также складываются непросто. Роль Красной армии в спасении европейских евреев российские политики и СМИ подчеркивают одновременно с продвижением идеи, что в США и Европе ее замалчивают.
Между тем в самой России до сих пор нет национального Дня памяти жертв Холокоста, который рекомендовала учредить ООН6. Хотя в 2005 году она была среди стран, которые инициировали резолюцию о Международном дне Холокоста. В последние годы Центр «Холокост», еврейские и правозащитные организации неоднократно направляли властям России индивидуальные и коллективные обращения с предложением ввести такой день. Безуспешно. Последний официальный ответ из администрации президента России гласил, что в стране уже есть День памяти, который касается всех, — это 22 июня, день начала Великой Отечественной войны. Хотя новую дату предлагалось ввести как «Национальный день памяти жертв Холокоста и воинов-освободителей нацистских лагерей смерти» — то есть в формулировке, которая вполне укладывалась бы в официальный дискурс о войне.
На этом фоне не так удивительно, что, в отличие от многих европейских стран, в России нет уголовного наказания за отрицание Холокоста7. Его ставят в один ряд с «героизацией» коллаборационистов и «отрицанием роли СССР в победе над нацизмом». В итоге некоторые общественные деятели и даже профессора вузов открыто отрицают Холокост. Попытка привлечь к ответственности по статье Уголовного кодекса РФ («Реабилитация нацизма») активиста из Перми Романа Юшкова закончилась его оправданием судом присяжных. Юшков после этого цинично потребовал компенсацию в размере 6 миллионов рублей, намекнув на якобы «мифическое» число жертв Холокоста8. Профессор двух вузов из Санкт-Петербурга Владимир Матвеев на лекции перед учителями Ленинградской области накануне Международного дня Холокоста 2021 года открыто заявил, что геноцид евреев — это миф. К чести российских властей, в этом случае отрицатель был немедленно уволен и привлечен к суду9.
Музеи, наука, образование
Двойственность в отношении памяти о Холокосте прослеживается и в других сферах общественной жизни. Так, еще в 1998 году при участии тогдашнего президента России Бориса Ельцина в Москве был открыт Музей еврейского наследия и Холокоста. Но, вопреки названию, геноциду евреев в экспозиции уделено лишь небольшое место. А инициатива Центра «Холокост» по созданию в Москве особого государственного музея «Холокост-геноцид-толерантность» осталась не реализованной. Правда, она трансформировалась сначала в создание небольшой постоянной экспозиции о Холокосте в Центральном Музее Великой Отечественной войны (открыта в 2005 году), а затем в создание в Москве Еврейского музея и Центра толерантности. В мероприятиях этого музея неоднократно принимал участие президент России, что широко освещают российские СМИ. Но, например, в историко-краеведческих музеях регионов, которые были оккупированы нацистами, тема Холокоста за редким исключением не представлена.
Другой пример — научные исследования Холокоста. С одной стороны, российские ученые за последние годы серьезно продвинулись вперед, опираясь на документы, которые были засекречены до начала 1990-х годов10. Их усилиями создана энциклопедия «Холокост на территории Советского Союза»11 — справочник в тысячу с лишним страниц, в работе над которым принимали участие почти сто исследователей, в том числе из 15 университетов России12. С другой стороны, эта энциклопедия все еще редко используется в академической историографии, и во многих обобщающих трудах по истории нацистского оккупационного режима тема Холокоста до сих пор не нашла должного места. То же касается и школьных, а также университетских учебников, где тема геноцида по-прежнему освещена крайне фрагментарно.
И в научной, и в учебной литературе до сих пор доминирует нежелание признать беспрецедентность Холокоста — как попытки уничтожить целый народ. Евреи чаще упоминаются в общем перечне жертв; обычно — после славянских народов. Не осознан и значимый для западных исследований Второй мировой войны и геноцидов тезис об универсальности Холокоста, то есть о важности уроков этой трагедии в связи с новыми геноцидами новейшей истории13.
«Мирные советские граждане»
Та же советская традиция ставить жертв Холокоста в общий ряд погибших «мирных граждан» заметна и при попытках увековечить память убитых евреев. В подавляющем большинстве мест массовой казни евреев (их в России несколько сотен) нет памятников и мемориалов с указанием на национальность жертв. Изменить это стремится российское гражданское общество. В 2009 году стартовал проект «Вернуть достоинство». В рамках этого проекта при поддержке местных властей уже установлено около 90 памятников с именами погибших и мемориальных досок. Так, в 2011–2012 годах в деревне Любавичи Смоленской области, которая несколько веков назад была важнейшим центром иудаизма, открылся особый мемориал жертвам именно Холокоста.
Но примерно тогда же, в ноябре 2011 года, впервые в истории современной России была демонтирована уже поставленная мемориальная доска с текстом о жертвах Холокоста. Это произошло в Ростове-на-Дону, где находится «российский Бабий Яр» — место самого массового расстрела евреев на территории современной России. Доска была установлена по решению мэра города, а снята его подчиненным — начальником управления культуры. На новой табличке вместо евреев вновь появились «мирные советские граждане». Этот акт «деевреизации Холокоста»14 стал поводом для дискуссий на региональном уровне, в интернете — и даже для судебного процесса. В итоге в 2014 году появилась новая доска, где евреи упоминались, а слово «Холокост» — нет.
Холокост vs. «геноцид советского народа»
Впрочем, подобное неприятие слова «Холокост» в современной России — скорее, исключение. В отличие от советских времен, оно вовсе не запрещено. Более того, активно используется. Самый большой парадокс, что популяризация самого термина успешно уживается с возрождением советского подхода к явлению. Оказалось, что для этого достаточно распространить слово «Холокост» на другие трагедии.
Так, в 2019 году Российское военно-историческое общество (РВИО), которым руководит экс-министр культуры Владимир Мединский, опубликовало обзор доклада своего эксперта под заголовком «В РВИО рассказали, как нацисты готовили славянский Холокост»15. Различные формулировки со словом «Холокост» отнюдь не редки. Более того, это могут быть события разных исторических периодов, с войной даже не связанные. «Фактически советские граждане так же стали жертвами геноцида, как и еврейский народ», — говорит, в частности, научный директор РВИО историк Михаил Мягков16.
Расширению термина и приравниванию всех людей, погибших от рук нацистов на оккупированной территории, к жертвам геноцида способствует и возобновившиеся через 75 лет после окончания войны расследования нацистских преступлений. В 1942 году у деревни Жестяная Горка Новгородской области были совершены массовые казни местных жителей, среди которых евреи составляли относительно небольшую группу. В 2019 году следственные органы начали расследование по этому делу. Хотя сам факт и место казни были зафиксированы в ходе суда над немецкими преступниками еще в 1947 году. 27 октября 2020 года местный суд впервые вынес решение по факту казней мирных граждан по статье «Геноцид»,17 сделав это прецедентом, с опорой на который следственные и судебные органы России сейчас ведут еще около десяти дел. В решении суда эти преступления названы «геноцидом национальных и этнических групп, представлявших собой население СССР, народов Советского Союза».18 Суд посчитал их «частью плана, заключавшегося в намерении нацистской Германии отделаться от всего местного населения Советского Союза».
Одним из мотивов нового расследования послужило участие в расстрелах карателей из Латвии (хотя часть из них была этническими русскими, а имена пособников нацистов стали известны КГБ еще 50 лет назад). Поэтому в 2020 году многие СМИ, освещая эти события как «геноцид», указывали на этническую составляющую не жертв, а именно карателей19. Та же тенденция в российских СМИ была заметна при публикации документов о массовых казнях на юге России в 1941 году. Эти события тоже называли «геноцидом», а в тексте упоминались украинские каратели20. Хотя расстрелы проводила немецкая тайная полиция, а в списке коллаборационистов преобладали русские фамилии.
Понятно, что это вполне укладывается в контекст идеологического противостояния с постсоветскими странами, а также имеет определенный мобилизующий эффект внутри России. Но все эти тенденции неизбежно ведут к войнам памяти и внутри российского общества.
Сторонники термина «геноцид советского народа» признают 6 миллионов жертв Холокоста, но фактически противопоставляют им «27 миллионов убитых граждан нашей страны». В результате не менее 2,6 миллиона советских евреев, погибших в оккупации и лагерях военнопленных, исключаются из числа жертв Холокоста. В составе «советского народа» они, как и было до перестройки, превращаются в казненных «мирных советских граждан». Тем самым затушевывается тот факт, что именно евреев уничтожали по «расовому» признаку.
Беспрецедентность Холокоста
Оккупанты уничтожали миллионы советских людей не только по национальному (а по нему не одних евреев, но и рома (цыган)), но и по иным признакам (участники сопротивления, советские и партийные работники, заложники, военнопленные). Бесспорно, жертвы Холокоста были не только не единственными, но и не главными по численности среди погибших советских людей.
Но Холокост — это не только массовые убийства и голод, но и особый правовой и социально-экономический статус жертв. Против них издавались специальные приказы и распоряжения, предусматривающие национальную идентификацию, переселение в гетто, обозначение специальными знаками, запрет на рождение детей, особо изощренные формы принудительного труда, запрет на отправление религиозных обрядов, другие ограничения по сравнению с остальным населением.
Очевидно, историки и юристы должны вместе и тщательно исследовать все признаки геноцида на оккупированной советской территории. В частности, факты, которые сложно квалифицировать как «геноцид советского народа»: открытие многочисленных храмов, функционирование учреждений культуры, институтов, гимназий, издание более 400 газет на русском и других языках. Но евреев все это не касалось, они были обречены на тотальное уничтожение.